противников режима, вне зависимости от их отношения к войне. Участвовал Керенский и в попытках создания нелегального «левого блока» – объединения всех социалистов[160]. В публичных же своих выступлениях он использовал все поводы для обличения правительства; такая позиция разделялась всеми силами, которые политик пытался объединить.
Вместе с Н. Д. Соколовым Керенский организовал юридическую защиту пяти большевиков, депутатов Государственной думы, арестованных в ноябре 1914 года. С думской трибуны будущий министр протестовал против ареста «наших товарищей», возглавил группу радикальных адвокатов, защищавших социал-демократов в суде[161]. И впоследствии он пытался добиться освобождения «пятерки» депутатов[162].
Позиция Керенского по некоторым вопросам иногда даже сближала его с большевиками[163]. А. Г. Шляпников, руководитель большевистского подполья, указывал и в сентябре 1917 года в центральном органе своей партии, что Керенский посещал нелегальные собрания представителей различных социалистических групп[164]. В обзоре деятельности нелегальных партий, составленном полицией, отмечалось, что в конце 1915 года была ликвидирована «народовольческая» группа, объединенная членом Государственной думы Керенским. В его квартире происходила конференция по выборам Петроградского комитета социалистов-революционеров и обсуждению декларации об отношении к войне. В декларации, составленной тем же Керенским, проводились, по мнению информаторов полиции, идеи Циммервальдской конференции[165].
Автор известных мемуаров меньшевик-интернационалист Н. Н. Суханов вспоминал, что Керенский действовал как «профессиональный революционер». Поездки по стране депутат Думы использовал для нелегальной работы. Он читал в провинциальных городах публичные лекции, содействовал организации оппозиционеров, помогал им деньгами (средства предоставляли политические друзья Керенского из либеральных кругов). Это не могло остаться незаметным. Видный деятель правых Н. П. Тихменев писал: «…революционные вожаки, вроде Керенского, усиленно объезжают Россию с лекциями и докладами, попутно, очевидно, что-то налаживая: вскакивают, как грязные пузыри, в провинциальных городах новые социал-демократические газеты, содержимые на какие-то темные деньги; наглость “прогрессивной” прессы растет…»[166] Противники депутата, возможно, преувеличивали результаты и масштабы его деятельности, однако известность оппозиционного политика в это время, безусловно, возрастала. Не только связи с подпольщиками, но и сама по себе репутация человека, связанного с подпольем, были весьма важны для Керенского в дни Февраля.
Политик, как уже отмечалось, не ограничивал свою нелегальную деятельность рамками партии социалистов-революционеров. Совещания, посвященные объединению различных левых организаций, происходили на квартире Керенского. Там 16–17 июля 1915
Так, он высказался против участия в рабочих группах военно-промышленных комитетов, считая это «бесполезным»:
Рабочий путь. 1917. 19 октября.
РГИА. Ф. 1405. Оп. 530. Д. 1159. Л. 4–4 об. Таким образом, и аналитики полиции считали Керенского «циммервальдцем», что в сущности было неверно.
Правые партии. Т. 2. С. 473.
