и верность, кричат «идиотки!», будто никого не любить и быть предателем – образцовое поведение.
Без чувств не выходит ничего стоящего: ни произведения искусства, ни даже утреннего омлета. Как можно заниматься «вещами сокровенными» без чувств? Самое сладкое – проникнуться к человеку, к его доброте, к глубине его личности… И обнаружить в нём потаённую силу. Это так контрастно и пленительно… Это обещание самых ярких эмоций. Раз уж система этого не даёт, к чёрту любовь, думает Вероника, пусть я хочу лишь секса: один пишет «без секса», другой – пытается быть как можно гаже, будто каждая в восторге от того, что какой-то урод пройдётся по ней плетьми и отымеет. Если это не навредит физически, так убежишь оплёванной, и до старости плеваться будешь.
Не могут любящие заниматься извращениями – говорят ей. Всё как раз наоборот: нужно доверие – уверенность в том, что с тобой хороший человек. Только любящие и могут заниматься такими вещами. Но если всякий говорит «нет», что может сделать один человек?
«Раз уж среди девиантов нет любви, пусть фантазии, останутся фантазиями – решила она. – Ничем не рискуя, получаешь оргазмы… Строишь жизнь с хорошим, любящим парнем и просто фантазируешь. – Она даже пыталась найти в этом плюсы: – Да и боль не надо сносить, когда лишь представляешь наказание. Представляешь унижение и его элементы, а боли будто бы и нет…»
6
В свои восемнадцать она смущалась, что ещё ни разу не целовалась. Сердце таяло под натиском утончённой романтической натуры с мягкими ладонями, её первая любовь – парень девятнадцати лет – был как раз такого типа.
Встреча случилась в парковом кафе. Вероника слушала рассказчиков о третьем рейхе и помешивала остывший кофе. В глазах напротив поочерёдно читались ненависть – участие – интерес – трепет. Паренёк рассказывал о фильме, как выяснилось, это был один из сотен изученных им фильмов на военную тематику. Наконец, потаённый восторг мелькнул на его лице, и Вероника едва не расхохоталась.
Он говорил:
– И вот момент, когда они уже знали о грядущей смерти и были бессильны, обречены. Патрон в стволе – отсчёт на секунды. Но они до сих пор оставались такими же сильными – это были те, кто прошагал через всю покорённую Европу. Я подумал – сдохните! Так вам и надо! И в этот момент я испытал какое-то двусмысленное чувство…
Тяга молодого человека к военной литературе и кинематографу её не волновала, но на словосочетании «двусмысленное чувство» она в раздумье подпёрла щёку.
По завершению вечера этот парень предложил себя в качестве провожатого, и она согласилась.
Они молча брели вдоль по улице, пока Вероника не спросила:
– Ты бы хотел быть не Игорем, а, например, Адольфом?
– Нет, – рассмеялся он. – Я не расист,
