вышивка в виде солнышка и вензеля с буквами «Р» и переплетенными «АА».
– Боже мой!.. Бог солнца!.. – прошептал невольную ересь умирающий христианин и романтик корнет, – сохрани жизнь невинной девице Агнии Рудерской ради всего святого…
– Глава Первая. «БАРЫШНЯ», – после долгой трагической паузы продолжил было чтение старик. Но послышался тягучий скрип тяжелой двери, отчего Веденяпина передернуло холодной судорогой по вспотевшей спине. В комнату проскользнула девочка-уродец с розовым, распущенным бантом, громко протопала сандалетами по хрустящему паркету, забралась на один из стульев перед столом. Ребенок никому не улыбнулся, не кивнул, не произнес ни звука. С бесстрастным взглядом, уперев подбородок о край стола, маленький уродец уставился водянистыми глазами на хрустальную сахарницу.
Старик прервал чтение, бережно отложил лист рукописи в стопку прочитанного, тяжко поднялся, вынул из серванта чашку с блюдцем, вернулся к столу, налил для правнучки остывший чай. За это время девочка ни разу не отвлеклась от созерцания сахарницы, не скосила взгляд в сторону гостя, что терпеливо ожидал продолжения сего занимательного спектакля с художественным чтением.
Девочка-уродец сунула грязный пальчик в рот, послюнила, затем ткнула им в сахарницу, засунула за щеку, замерла и потеплела во взгляде от сладкого. Старик взглянул на гостя, с благодарностью заметил, что тот, никоим образом, не выдал своего удивления, возмущения или раздражения, присел на стул и продолжил чтение приятным старческим баритоном:
– После скончания каждой из трех чумных эпидемий, Одесса трижды неизменно оправлялась от черного сна. Оживлялись нарядными экипажами улицы, вновь копошились людскими муравейниками рынки, барахолки, мастерские, магазины и склады. Акватория Практической и Карантинных гаваней красочно ощетинилась мачтами иноземных торговых судов, вновь прибывших со всего света. Жизнь каждый раз начиналась заново.
В этот рай свободной торговли однажды под вечер в скромном дорожном экипаже прибыла инкогнито грациозная графиня в траурных одеждах, – вдова известного петербургского промышленника. Она остановилась в отеле «Рено» близ знаменитого одесского театра, построенного по проекту архитектора Тома де Томона, обращенного к морю своим королевским фасадом с классическим портиком и фронтоном.
Театральная площадь являла собой крохотный римский форум: окаймляли ее свободное пространство роскошный дом Ришелье, дом градоначальника, театр, здание думы и открытая колоннада.
Заезжими домами для почтенной публики служили два достойных подворья: «Сикарда» на Садовой улице и «Рено» на углу Ланжероновской и Ришельевской. «Рено» из заезжего дома вскоре стало приличной гостиницей и называлось на французский манер «Hotel Renaud».
Особенностью Одессы была жуткая пыль. От огромного
