вожака на весьма важный разговор, и тот, быть может, будет касаться и ее… Почувствовав острое желание двинуться вслед за Гарсиласо, она осторожно поднялась. С дрожью во всем теле она подкралась к спящему Жозе. Поглядев на него, она, почти не дыша, переступила через его длинные обутые в войлок ноги, и легкая, точно тень, неслышная, точно кошка, выскользнула наружу.
Холод пробежал по коже, но, поежившись слегка, она бросилась к реке и бежала до тех пор, пока не услышала шорох шагов Гарсиласо. Цыган шел вдоль берега, но едва достиг самого кустистого места, остановился. Оглядевшись кругом, он тихо засвистел, точно делал кому-то знак. Девушка тоже остановилась, выбрав себе место потемнее, где кусты росли повыше и, затаив дыхание, стала ждать.
– Ну, что, Гарсиласо Суарес де Фигероа из Мантильи, ничего не хочешь наконец мне сказать? – Мадлен внезапно услышала голос Джаелл: та сидела у берега в нескольких шагах от нее, опершись спиной о ствол ивы. Из-за тумана, который у реки был еще гуще. Девушка не сразу разглядела цыганку. Но каким именем она назвала Гарсиласо?..
Фигероа?
Именем заставившим затрепетать все существо Мадлен при одном лишь его звучании.
– Что тебе? – резко отозвался Гарсиласо.
– Тебя выбрали вожаком не для того, чтобы ты грубо воспользовался этим и слинял.
– Право!?
– Забывать добро – большая ошибка, Гарсиласо!
– Добро одного человека влечет за собой растление всего общества, – ввернул цыган.
– Ах, вот оно как! Но помни, я-то знаю, как тебе удалось запудрить мозги племени этой байкой о происхождении от великих богов земли, не имеющей, ни конца, ни начала. Явившись к нам с заверением, что ты какой-то там перуанский принц, будто посланник наших далеких предков, обещал показать дорогу к заморским землям, ты позабыл – никто бы тебе не поверил, пока совет старейшин не провозгласил, что сие сказанное тобой истина. В противном случае тебя ждала бы смерть. Ты знал это, но шел на риск. Кого же ты теперь должен благодарить за то, что риск твой был оправдан с лихвой? Кто помог тебе избавиться от отца Мантуари – вождя Мудрого Мейо, и самому стать вожаком?
– Неужто ты и твое племя прогадало?
Джаелл промолчала. Мадлен услышала, как чиркнуло огниво, и до нее донеся едкий аромат тлеющих трав – цыганка закурила трубку.
– Или ты, моя дорогая Джаелл, – вскричал он в бешенстве, – Брюссель, Нуайон, Антуана д'Эстэ забыла, девяносто ударов плетью, это унизительное наказание, которому меня подверг жалкий Эгмонт, ты забыла? Вы жили и крали с вольготностью, какая могла только сниться. Я рисковал жизнью и свободой ради вашего спокойствия, ходил по лезвию, и каждый день мой мог быть последним.
– Твоя находчивость и актерское мастерство, душа лгуна и пройдохи позволяла тебе вытворять все это. Ты также крал, лгал и убивал, умеючи прикрываясь благородным испанским именем. Не ради нас, но ради самого себя.
– А не всё ли равно ради кого? Главное
