и мне не дает покоя.
– Не напрасно. Воспаленное сознание articulo mortis, когда человек при смерти, рождает галлюцинации на основе извращения зрительной и слуховой информации, так что… – Доктор Уилкокс сделал неопределенный жест руками, – кривой штык мог сделаться лезвием косы, а черный на фоне солнца силуэт приобрести пугающие черты. Это… это вполне вероятно.
– Вполне вероятно? – прошипел Кросс.
– Да. Насколько я могу судить.
– А насколько можете? – Лицо Кросса напряглось, мышцы на лбу сложились сложным узором едва сдерживаемого гнева.
– Я… э… – Уилкокс задумчиво постучал пальцами по подбородку, – это сложный вопрос. Однозначно утверждать, знаете ли…
– Вы что-то говорили об истине, доктор, – Кросс чуть подался вперед. – Разве, нет?
– Да, но… понимаете… человеческий мозг, особенно танатология… это все очень размыто. Я вывел некоторые законы биохимии умирания и того, что ее сопровождает: видений, галлюцинаций… но утверждать, говорить наверняка…
– Что ж, ясно. Скажите просто, мог ли он все это выдумать?
– Вероятнее всего… как я думаю…
– Доктор! – взревел Кросс.
Уилкокс вздрогнул.
– Нет, – сказал он поспешно. – То есть, вряд ли. Вряд ли, да. Хотя почему нет, если разобраться…
– Ох, черт, – Кросс перевел злобный взгляд на Бродвуда. – Что ж, истина по-прежнему далека. Вы, мистер… Боуэн, не из тех, кому можно верить на слово – вы очень умны и очень… изобретательны.
– Польщен, – кисло процедил Бродвуд и впервые с тех пор как явился доктор Уилкокс, взглянув на Кросса.
– Ваша история шита белыми нитками, – продолжал Кросс с жаром. – Чересчур вычурно. Предсмертные видения, затуманенный разум. В это сложно поверить, знаете ли. Все это звучит бредово. Капитан Джонсон – единственный, кто мог бы подтвердить ваше алиби, но капитан Джонсон мертв, и, как ни верти, он застрелен не случайно в пылу битвы кем-то неизвестным – это вы вогнали ему в грудь три порции свинца, каждая из которых смертельна.
– А у вас огромный нос, – сказал Бродвуд.
Кросс запнулся.
– Что, простите?
– Гигантский шнобель, – пояснил Бродвуд. – Сирано де Бержераку не мечтать. Просто отвратительно. Очень вам сочувствую.
Кросс замер.
– А я все ждал комментариев по поводу носа, – он приложил руку ко лбу, закрыл глаза, вдохнул, выдохнул, посмотрел на Бродвуда неприязненно, но сухо, мышцы на лбу расслабились, весь он, будто обмяк. – Ладно, мистер Бро… Боуэн, черт, вот что я скажу, я поверил вам ровно наполовину. Во всяком случае, той части, которая касается убийства капитана Джонсона. Но вы по-прежнему главный, да практически единственный подозреваемый. Будете изолированы здесь столько, сколько потребуется. Вас будут охранять мои люди – не спорьте, Уилкокс, – взгляд Кросса метнулся в сторону доктора, намеревавшегося высказать возражения – доктор осекся и прокашлялся – взгляд вернулся к Бродвуду. –
