уверенно сказал Хорнсби. – Запахи – его стихия. Он следопыт.
Бродвуд посмотрел на Сулеймана – мерно раскачивающегося и вцепившегося в свои бусы обеими руками.
– А может следопыт на его языке то же самое, что псих сумасшедший? Очень на то похоже.
– Наши культуры очень разные.
– Да, несомненно. Но свысока своей цивилизованности я имею полное право оскорблять его кретинские повадки, – Бродвуд отсалютовал бокалом. – Твое здоровье, обезьяна.
– Нет называть так, – Сулейман неожиданно заговорил на ломанном английском. – Нет обезьяна. Говорить я Сулейман. Только.
– Правда, быстро учится, – радостно отметил Бродвуд. – Ладно, златоуст, благоговею пред твоим красноречием, отныне нет обезьяна, – Бродвуд опять взболтнул вино в бокале. – Но мы отвлекаемся. Запах Махди это нечто, не укладывающееся в очевидный ход дела. Маскарад и чертовщина христианские, так? Но не может ведь христианское пахнуть мусульманским, ведь верно? Одно с другим не сходится.
– Это только доказывает, что нам вредят махдисты, – сказал Хорнсби.
– Что нам вредят махдисты очевидно и так, – отмахнулся Бродвуд. – Если рассуждать логически, запах свидетельствует о том, что действует не просто убийца из махдистов, а сам Мухаммед Ахмед. Нет, не говорите мне, что он давно мертв, я представьте себе, знаю. Глупо, но с этим миром такое бывает. Уберем логику, уберем вообще здравый смысл. Могила Махди всего в нескольких верстах отсюда, что если эти места защищает его дух, м? – голос Бродвуда понизился до мистического шепота, он вдруг принялся медленно вращать головой, глядя то в одну, то в другую сторону, иногда ненадолго останавливая взгляд на Сулеймане или Хорнсби, и плавно водя руками по воздуху. – Что если он кружит над нашим лагерем, что если умеет вселяться в людей… что если… что если он прямо сейчас в ком-то из нас, – Бродвуд скинул ноги со стола, выпучил глаза и вдруг издал страшный нечеловеческий хрип.
Хорнсби отшатнулся и потянулся за револьвером, Сулейман вскочил на ноги – оба они с ужасом воззрились на полковника Бродвуда, в которого, скорее всего, вселился дьявол.
Бродвуд прекратил хрипеть так же внезапно, как начал.
– Впрочем, вряд ли, – заключил он, забрасывая ноги обратно на стол. – Должно быть другое объяснение.
Сулейман криво улыбнулся, показав белые зубы, и снова принял сидячее положение, Хорнсби тряхнул головой.
– Что это было, полковник?
– Когда?
– Только что. Вы… да что вы?.. У нас серьезное…
– Нельзя пугаться каждого звука, – оборвал Бродвуд. – Тем более хвататься за оружие.
– Я был в разведывательных рейдах…
– И что? Стреляли, стоило чихнуть бабочке? Нервы у вас ни к черту, друг мой.
– Я…
– Да прекратите уже! Сосредоточьтесь на деле, Хорнсби. С духом Махди сейчас непонятно, поэтому пока что с этим все. Идем дальше. Скажите,
