зачем решил дать по кумполу. Просто агрессивные действия смокинга завели его, немного отключили чистый разум и включили бешенство, как с ним частенько случалось. Он и разрядил его. К радости некоторых гостей и к шоку других. Ведь такой он был всегда, Онуфрий. По такой же «системе» тогда гонялся за этой девкой Галей и кидал ее в лужу и снег… Просто раз его бесило – он и бросался вперед. И неважно, кто являлся мишенью – нелепая девчонка или реальный хулиган. И «розочкой» ткнул потому – что – его вел импульс, который, когда выходил из-под контроля, становилось трудно удержать…
Так или иначе, они направлялись вместе с корешем Филей к Буровской трясине.
Место было почти легендарное. К черте Москвы эту местность присоединили не так давно, а когда-то так здесь вообще, ясно-понято, стояли села. И, судя по всему, наличествовало реальное болото. Потом его, совсем на границе города, пытались осушить, но природа, видимо, всё равно взяла свое и место осталось топким. Потом строили метро, всколыхнули какие-то еще почвы, сюда снова прибыла неожиданно вода и… по сей день это была небольшая топкая трясина уже смешанного – природно-техногенного происхождения. По ее краям проходило несколько мостков, некоторые – практически стихийно сделанные из досок горожанами. Но мимо нее спокойно топали на работу жители окраины, а дальше – за город убегало Троицкое шоссе с дымящими красными трубами по сторонам.
Вечерами здесь иногда собирались какие-то компании, но… в общем ничего особенного.
И Онуфрий размышлял, как и кто узнал, что он действительно ходит здесь на работу в агентство, и откуда кому стала известна его фамилия?
Они, как договаривались, заняли с Филькой разные позиции с двух сторон трясины. Точно ведь было непонятно, откуда заявится неизвестный враг, решивший стреляться. Поэтому Фил прятался на том бережку огромной вязкой лужи, за осинником и чахлыми ивами, а Онуфрий стоял себе, дымя, руки в карманы, напротив. Потом осторожно стал бродить вдоль. Делал незаметные знаки Фильке…
Однако никого вокруг не было, кроме них двоих. Только иногда спешил запоздалый прохожий, тоже с работы или еще откуда, даже не глядя в их сторону. И становилось очевидно, что этот – не тот, и этот тоже явно не тот, и тем более этот… Или вообще проходили дамочки, и на них, естественно, у приятелей было ноль внимания (в данном, разумеется, случае!).
Красивый закат в виде расплывающейся полосы малинового мусса, чуть шероховатого и взбитого, простирался на летнем небе. Стало приятно прохладно, трясина почти не пахла. Чуточку звенели проносящиеся жуки и мошки. Филя с Онуфрием почти гуляли, куря сигарету за сигаретой, почти забыв про «перцовки» и угрозу появления некоего странного незнакомца (одного? или двоих?). И стало казаться почти уже точно, что, конечно, всё это был глупый розыгрыш, на который они так купились, но…
Но из-за загораживающих вид пухлых зеленых кустов, уже темнеющих на садящемся солнце, откуда-то с другой стороны трясины, раздались странные звуки. Что это было?
То
