не сговариваясь, они оба нырнули через ремонтный ход, обратно на закрытую станцию. И темнота внизу разре́залась налобным лучом, цементная крошка под ногами озвучила полночные часы, а поезд всё еще стоял, что-то, очевидно, выгружая. И вот он дернулся, готовясь отчалить, но они прыжком оказались на той же открытой платформе, как два киношных каскадера.
Платформа под ними качнулась и легонько сдвинулась с места. Почти бесшумно покачивались колеса, и всё быстрее, быстрее – они покидали пустую закрытую станцию, засыпанную сумраком, снятыми со стен каменными плитами и строительной пылью, и мчались по тоннелю, слившись в объятии – легком, но в то же время крепком.
Через две минуты, когда ход стал совсем ровным и только одноцветные желтоватые огни проносились над их головами, Галя вдруг спросила, как бы рассуждая вслух:
– Интересно, что было бы, если бы Ромео и Джульетта остались живы?
Борис, будто даже не удивившись вопросу, чуть улыбнулся углом рта и так же, вполголоса, поведя ореховыми глазами, сказал:
– На их свадьбе отравленное вино лилось бы рекой!
Его чуть-чуть едкий смешок, казалось, отлетел эхом от свода тоннеля.
– А по-серьезному – Шекспир не вошел бы в историю как гений, а остался бы автором мелодраматического чтива-однодневки!
Галя, почти не стушевавшись, чуть улыбнувшись пухлыми молодыми губами, призналась, тихо и мягко:
– А я считаю иначе. Я бы ответила так: здравый смысл и нормальная человечность восторжествовали бы тогда над неумной многолетней враждой!
Воцарилось молчание. Грузовой поезд с двумя необычными пассажирами среди глухой ночи замедлял ход. Показалась следующая станция, хотя и почти пустая, но – на этот раз отнюдь не закрытая на капремонт.
Утром она проснулась позже Нефёда и увидела, как он собирает рюкзак.
– Давай уедем, Азочка! – бросил он ей.
И как ни странно, как будто прочитал ее мысли.
– Хватит с нас! Летим в Москву!
Что ж, это было в его стиле – одним махом удумать путешествие на джипе по Абхазии, откуда-то достать палатку, открывать ему одному ведомые связи среди местного населения, показывать утренние сюрпризы в виде крабов и дельфина, а потом – свернуть всё долой и сразу же взять обратные билеты на самолет… Он повторял неоднократно, что денег от той лавочки у него собрано много.
– Но сейчас ты ведь продаешь ее, – заметила она.
– А, ничего, разберемся! – отмахнулся Нефёд в своей обычной манере.
– Азочка, – повернулся он к ней. Когда еще он был таким?! – ну не надо было тогда так делать! Я же просил тебя вернуться, и если бы ты вернулась, всё пошло бы нормально! Тебе не следовало кричать, плеваться, топать ногами и убегать на гору! Ты бы просто получше попросила меня: Нефёд, пожалуйста, я буду осторожна, и я все-таки хочу поплыть с тобой! Ты бы сказала так, по-человечески – и я бы, конечно, согласился,
