На Джона повеяло запахом детства, свежей кашей, куриным бульоном. Он услышал голос няни:
– Ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за кузена Питера… – Джон улыбнулся:
– Два года нам с Питером исполнилось. Папа с фронта приехал, его газами отравило. Он в госпитале лежал, мама с ним оставалась. В следующем году Тони родилась. Ворон тогда из Гималаев вернулся, я помню… – на лето детей отвезли в Банбери:
– Питер хорошо ел, даже слишком… – Джон лежал с закрытыми глазами, – он всегда по карманам печенье рассовывал. Я сахар забирал, для пони… – Питера и Джона еще не сажали на пони, но няня водила их на конюшню:
– Стивен с Лаурой занимались, с берейтором, – вспомнил Джон, – мы с Питером им очень завидовали… – кузина, в маленьком, бархатном платьице, для верховой езды, в беретке на темных волосах, свысока смотрела на Джона, проезжая мимо мальчика. Пони ступали по выложенной камнем тропинке, в парке, сзади крутились спаниели:
– Лаура хорошо в седле держалась, не боялась лошадей. Тони тоже, едва на ноги встав, на конюшню побежала. А Констанца с книжкой сидела, в уголке… – в детстве Джон всегда знал, где можно найти кузину. Констанца выбирала большое, просторное кресло, в библиотеке. Девочка сосредоточенно склонялась над старыми книгами, с экслибрисом: «Леди Люси Холланд, ее светлость герцогиня Экзетер». На пожелтевших страницах стояли автографы мадам Кюри, русского ученого, мистера Менделеева, первого лауреата Нобелевской премии по физике, профессора Рентгена. Заслышав шаги, Констанца поднимала коротко стриженую, рыжую голову. Глаза цвета жженого сахара серьезно смотрели на Джона:
– Если бы бабушка Люси ни умерла, она бы получила Нобелевскую премию, – кузина закрывала книгу, – я тоже ее добьюсь… – мадам Кюри выдвинули на награду в области химии за два месяца до смерти герцогини:
– Бабушка Люси быстро угасала, – подумал Джон, – бабушка Марта ей даже не стала говорить, что с тетей Джоанной случилось. Потом бабушка Люси умерла, Ворон и тетя Джоанна обвенчались, и ее в Шотландию отправили. Родился Стивен, Ворон опять в Арктику собрался. Потом он в Непал уехал. Тесса сейчас в Непале… – Джон понял, что с лета ничего не знает о семье:
– Стивен и Лиза были на Корсике, Меир с Питером воевали, в Нормандии. Париж еще не освободили. Мы не знали, где Лаура… – Джон вздохнул:
– Лаура мертва, и Эмма с Мартой тоже. Максимилиан, наверняка, явился во Франкфурт, забрал малыша. И я даже не знаю, что с Эстер, жива ли она… – кроме бульона, он ощутил аромат дезинфекции и лекарств:
– Я слышал голос Меира, но кузен мне мог привидеться, – напомнил себе Джон, – я не знаю, перешел ли я линию фронта. Я могу оказаться в немецком госпитале… – живот почти не болел, но он чувствовал слабость. Чья-то рука вытерла ему лоб, к губам прикоснулась ложка. Знакомый, красивый женский голос, весело сказал:
– Видите, мистер Джон, теперь я вас в больнице навещаю… – герцог, осторожно, открыл
