посыпались на вязаную беретку Розы, Гольдберг поцеловал ее в теплый нос:
– Это я тебя встретил, и сразу сказал, что ты вызывающе одета. Той же ночью ты мне приснилась, и потом снилась… – он обнимал Розу, прижавшись щекой к ее щеке:
– Надо с ней о Польше поговорить. Она поймет, она меня отпустит. Останется здесь, с Маргаритой, а я поеду на восток и вернусь… – Гольдберг напомнил себе написать капитану Авербаху:
– Я ни польского языка, ни идиш не знаю. Мне там трудно придется. Авербах местный, он поможет… – от Розы пахло спокойной сладостью дома. Эмиль закрыл глаза:
– Буду возвращаться из больницы, обедать, играть с детьми, и сидеть с Розой у камина… – он слышал стрекот швейной машинки, младенческий лепет, на него повеяло ароматом горячего молока и свежих вафель:
– Девочки, – ласково подумал Гольдберг, – пусть будут девочки, красивые, как Роза… – у его уха раздался шепот:
– Милый, тебя пациент ждет… – Эмиль шел проведать новых хозяев фермы месье Верне и осмотреть их заболевшего ребенка.
– Мальчик простыл, ничего страшного… – Роза прислушалась к голосам во дворе, – а самогонный аппарат работает, ничего ему не сделалось. На обеде, кроме водки из Льежа, еще и самогон на столы поставят… – в дорогу шахтер и его жена налили в трофейную флягу Гольдберга грушевой, прозрачной водки:
– И пока мы все не допили, мы в Мон-Сен-Мартен не вернулись… – Роза томно улыбалась:
– Скорей бы брачная ночь. Мы три года ждали с Эмилем, и дождались… – Маргарита сунула голову в дверь:
– Тетя Роза, последний гость приехал. То есть ее привезли… – девушка ахнула: «Не может быть!»
Во дворе барака стоял виллис американской армии. Драматург, в форме полковника, с орденами, усмехнулся:
– Если бы ни мои навыки чтения карты, я бы ферму фрау Беатрисы не отыскал. Хотя твой будущий муж мне все подробно объяснил… – Роза, невольно, вытерла слезы с глаз:
– Линия фронта в рейх продвинулась, но все равно, такое опасно… – фрау Беатриса носила суконное, деревенское пальто и шерстяной платок. На сиденье виллиса стояла плетеная корзинка: – Яиц вам собрала, – захлопотала пожилая женщина, – коврижку домашнюю, к праздничному столу. Герр Теодор мою выпечку хвалил… – она кивнула на Драматурга. Фрау Беатриса, мимолетно, подумала:
– Женщина, что аусвайс оставила, герра полковника напоминала. И мальчишка у нее повадками такой, серьезный. Может быть, сказать ему? Но мало ли людей похожих… – она раскрыла объятья:
– Иди сюда, моя милая. Как и обещала, на свадьбе у тебя буду. Хоть посмотрю, как это у вас делают… – фрау Беатриса шепнула Розе:
– И с дочками вашими повожусь, обязательно… – на крыльце зазвенели детские голоса:
– Фрау Беатриса, милая… – девчонки, сироты, жившие на ферме, бросились к пожилой женщине.
