здание откроется, когда раввин появится, – заметил Гольдберг, – в конце концов, приедет кто-нибудь, из Польши, из Германии… – пока никто из депортированных евреев не вернулся домой, но Меир утешал себя тем, что Польша еще не вся освобождена:
– В конце концов, до войны в Европе жило десять миллионов евреев. Невозможно убить десять миллионов человек. Даже один миллион, и то невозможно… – вспоминая о смерти отца, Меир, иногда, ловил себя на мысли:
– Возможно. Немцы в Мальмеди расстреливали безоружных людей, медиков и раненых. Питер меня тогда остановил, сказал, что надеется на такую же услугу. А теперь и Питера нет… – радиограмма пришла из столицы США, за подписью полковника Горовица. Отца похоронили на Арлингтонском кладбище, рядом с камнем в память Аарона:
– Дебора и малыш приехали на церемонию, – читал Меир, – я обо всем позаботился. Дядю Хаима, посмертно, наградили Медалью Почета. Тебя, судя по всему, ждет такой же орден, за бой под Ставело… – Меир, мимолетно, подумал:
– Вряд ли еще в Америке такая семья найдется. Хотя это все неважно, конечно. Важно отыскать Максимилиана и Отто, арестовать их, судить трибуналом и казнить. Важно найти маленького Уильяма, в России. Он наследник титула. Но как у Воронова забирать его сына… – Меир вздохнул. Вторая радиограмма пришла от дяди Джованни, из Лондона. Кузен Стивен с женой и дочерью, уехал на авиационную базу, а от Эстер пока новостей не приходило:
– Мы с Кларой, судя по всему, ждем счастливого события, весной… – Меир едва справился со слезами, – детям мы пока ничего не говорили, но, кажется, они и сами догадываются… – полковник опустил радиограмму на стол:
– Дяде Джованни шестой десяток идет. Лаура погибла, но у него ребенок родится. А у меня никогда не будет детей, я никогда не женюсь… – Меир редко думал о Тессе, избегая таких мыслей, но сейчас ему захотелось написать в Индию:
– То есть в Непал. Она пока еще где-то там, в деревне. Но зачем я ей нужен, калека? Ей едва за тридцать, она молодая женщина. Она выйдет замуж, за политика, или врача… – он стер слезы с глаз:
– Никому это не нужно, Меир Горовиц. Лучше подумай, как после войны доказать, что ты не агент СССР… – зная своих боссов, Меир не сомневался, что даже его служба в армии не снимет подозрений:
– Русские решили меня законсервировать, как говорится. Послать на фронт, от греха подальше. Я спас Донована, в Америке, однако они посчитают, что я это тоже сделал, чтобы отвести от себя опасность. И надо еще найти Констанцу… – Меир поговорил с Теодором об отце Виллеме. Кузен пожал плечами:
– Ты сам слышал, от Монаха. Максим ему передал в форте де Жу письмо, для Маргариты, а больше ничего Монах не знает. Максим ему не сообщал, что с отцом Виллемом в Аушвице случилось… – Меир повертел свое пенсне:
– Письма, кстати, так никто и не читал, оно к Монаху вернулось. Может быть,
