на пороге Мелиссиного особняка я трансформировалась обратно в Ханну Гудман – Третий сорт. Никто не повернул в мою сторону головы, как на Гавайях. Меня вообще не заметили. Моя широкая улыбка напарывалась на равнодушные взгляды. За каникулы я хорошо загорела; мне казалось, загар украшает, но под этими взглядами кожа побагровела и стала саднить. Я почти залпом выпила стакан пива – исключительно для храбрости. Исключительно для того, чтобы сыграть уверенность в себе.
К моменту появления Логана и его приятелей нас с Либби положительно задвинули в угол. Я инстинктивно повернулась к двери – почувствовала, кто вошел. Логан показался еще красивее, чем на Гавайях. Я потрогала розовую ракушку на шее и шагнула к нему – но было поздно. Слишком поздно. Там, на Гавайях, Ханна Гудман могла считаться самой клевой девчонкой – на Манхэттене она снова сделалась ничтожеством. А как известно, ученики частных школ Нью-Йорка никогда не засвечиваются в компании ничтожеств.
Итак, Логан прошел мимо, прикидываясь, будто в первый раз меня видит. Я могла бы сказать, что была раздавлена, что он разбил мне сердце; но правда в другом. Тогда у меня появилось ощущение, что подобные сцены будут повторяться в моей жизни с завидной регулярностью, что эти ощущения – мой удел.
Глава 7
Идет дождь. Я думала, раз погода нелетная, бабуля пригласит личного организатора вечеринок, и они вместе станут решать, как бы пошикарнее отметить мое возвращение в Хэмптонс. Но у бабули другие планы.
Она хочет привести в порядок коллекцию фотографий. Не знала, что у бабули вообще есть коллекция фотографий, однако вещественные доказательства – вещь упрямая. Особенно в таких количествах.
В спальне бабуля держит внушительный чемодан, из тех, с какими в начале века совершались круизы через Атлантику. Так называемый дорожный гардероб. Сейчас они вышли из употребления – слишком громоздкие. Увидев чемодан в первый день, я сочла его деталью интерьера. Немудрено – это настоящий «Луи Виттон», из потертой кожи, с буковыми планками, с литерой «V» на крышке (написана от руки!). Чемодан весь в наклейках: Греция, Канны, Испания, Багамы. Словно дневник.
– Что это, бабушка?
Одну за другой трогаю наклейки.
– Коллекция моих фотографий, – отвечает бабуля, миниатюрным ключиком отмыкая чемодан. Тот со скрипом открывается. Действительно, внутри полно фотоальбомов и разрозненных снимков.
– Не знала, что у тебя их столько!
Бабуля хитро улыбается. Для меня она – открытая книга; странно обнаруживать новые страницы. Почему она держит старые фотографии в чемодане? Почему не расстается с ними?
– Я словно старушенция с блеклыми воспоминаниями, да? – чуть слышно спрашивает бабуля.
– Ничего подобного. К твоему сведению, погорельцы признаются – больше всего им жаль фотографий. Фотографии очень важны.
Мы сидим в спальне на полу, рядом с чемоданом, среди тысяч
