ли улыбается красавица.
– И пришли кипчаки послами от татарского хана в Пинск. Надменно предложили князю заплатить огромную дань: мол, все русские княжества в данниках, а ты, князь, еще и княжну свою в придачу отдашь, так как узнал хан, что краше ее нет на землях меж морями Варяжским и Понтом Эвксинским, и возжелал ее. А нет, так стрелы воинов хана превратят день над Пинском в ночь, а копыта коней татарских даже не споткнутся о стены городища малого.
Взбешенный пинский князь приказал вырвать послам бороды, отобрать у кипчаков коней, обрядить в вывернутые тулупы, вручить каждому по сломанной стреле и отправить восвояси.
– Для нас битва, что застолье свадебное. Приходите сватья – нальем кубки пиршественные кровью татарской до краев, угостим лютого ворога от души, – такие слова приказал передать хану князь.
Однако княгиня, которая приходилась сестрой одному из полоцких князей, всерьез опасаясь татар, отправила тайком от гордого мужа гонцов с просьбой о помощи в Полоцк.
Вскоре из стольного града прибыла сотня отборных дружинников в качестве личной охраны княгини. Воины принесли весть, что прославленные в битвах полочане идут к Пинску, а остальным удельным городам выслано требование: присоединиться к полоцкому князю на марше без общего сбора дружин. Разгневался князь на помощь непрошенную, но уступил слезам жены. Охрана осталась в Пинске и жители ближайших хуторов стали стекаться в город под защиту стен и воинов.
Но не дождались в городе, ни завтра, ни послезавтра, ни через еще один день, ни одного из обещанных отрядов, а на утро пятого дня к стенам подступила неисчислимая орда. Казалось, что татары на самом деле могут просто растоптать городище – столь неизмеримо было их количество. Насколько хватал взгляд, до самого леса, тянулись ряды всадников на низкорослых лошадях. Передовые отряды сразу запалили хаты под стенами, и под прикрытием занявшихся пожаров бросились на штурм Пинска.
Солнце поднялось уже высоко над лесом, но город пока отбрасывает татар от стен, еще держится, но вот уже в одном, другом, третьем месте степняки почти прорываются внутрь. Лязг мечей и истошные крики уже с этой стороны стен становятся не редкостью. Ошалело визжат бабы, выливая кипяток со стен на головы осаждающим. Не уступают в визге и татары, взбираясь на гребень стены и полосуя кривыми саблями все, что попадается под руку, пока их не сбрасывают вниз, в ту или другую сторону, где на земле продолжается еще более ожесточенное противостояние озверевших от крови людей.
Князь сменил рваную кольчугу, вытер окровавленный меч и огляделся: еще час, максимум два и стены падут, в городе начнется резня. С приказом бегут гонцы к предводителям отрядов. Дружина князя садится на коней и выстраивается перед горящими воротами. Распахиваются объятые пламенем створки, и в плотную массу осаждающих врывается стальной клин, закованных в броню воинов. Стелятся под копыта коней княжьих воинов тела чужеземцев вместе с невысокими лошадьми, стальным катком утюжит пинская дружина легковооруженных степных всадников, но много, очень много врагов. Нет уже места, ни мечом взмахнуть,
