а другим – в подножие терриконика. Преграда была не ахти какая, тем более что кусты вдоль забора расчистили, но чтобы её обойти, нужно было вскарабкаться по глинистому участку.
Олеська пошла вдоль забора к терриконику. Почти сразу она зачерпнула воды в левый сапог. Через несколько шагов зачерпнула в правый. Дойдя до конца забора, она полезла вверх по каше из мокрой глины и щебёнки. Юбка измазалась мгновенно. Мазки глины стали появляться на куртке. Но хуже всего была грязь на руках. Если б не внезапный забор, Олеська взошла бы на терриконик, вообще ни за что не хватаясь. А теперь она только и думала о том, чем вытереть руки, когда придёт время открывать алую тетрадку.
От края забора до старых рельс надо было прокарабкаться по диагонали метров двадцать пять, и Олеська почти преодолела это расстояние. Предвкушала уже, как выпрямится и пойдёт дальше по-человечески, на двух конечностях вместо четырёх.
– Эй! – вдруг завопил снизу взрослый голос. – Ты куда лезешь? А ну на хуй вниз! Забор же, бля, поставили для вас! Не видишь? Тупая, бля, совсем? А ну давай, откуда влезла! Щас поднимусь! По жопе – и в милицию!
Олеська даже не поглядела на источник голоса. Она рванулась обратно к забору, по диагонали вниз, бешено перебирая руками и ногами камни, засевшие в глине. В конце концов один из камней вырвался из своего глиняного ложа, её рука сорвалась, и последние метра два с половиной она катилась чуть ли не кубарем. К счастью, приземлилась на свежую кучу порубленных кустов. А главное, с внешней стороны забора.
Какая-то острая ветка разодрала ей кожу на щеке. Это Олеська поняла уже далеко от место падения. Она не стала разлёживаться на кустах, искать, где что поцарапано. Вскочила на ноги и сиганула обратно к железной дороге. Ей не хотелось проверять, насколько успешно Красная книга защищает от чужих мужиков, стерегущих шахту. Только на шпалах, отбежав от забора метров на сорок, она вытерла мокрое лицо тыльной стороной ладони и увидела кровь.
Руки она вытерла о мокрую юбку.
Пологий подъём был закрыт. Олеська заплакала, не прекращая идти по шпалам. Она не собиралась отступать. Она просто боялась до слёз, что не сможет залезть там, где круто.
Вернувшись к месту, где виляющая тропинка упиралась в самый крутой склон, Олеська решила передохнуть и села на камень. Дождь уже не моросил, он падал приличными каплями, которые стучали по капюшону и портфелю.
Посидев на камне, Олеська двинулась вправо. Если уж не до подъёма идти с рельсами, рассудила она, то хотя бы до болота, где склон, кажется, был не такой отвесный. Прыгая с камня на камень, как неделю назад, она дошла до болота. То ли зрение её обманывало, то ли склон ни грамма не делался положе. Олеська проскакала ещё метров тридцать и остановилась возле глубокой каменной борозды, которая тянулась вверх почти до самой вершины. В борозде тоже было круто, но хотя бы можно было хвататься за стенки.
