обычно, решил её за это наказать. Взял с серванта деревянные часы с длинным основанием на металлических ножках, чтобы ударить тётю Лену по спине, и стал махать этими часами в метре от неё, матерясь и брызгая слюной в пустое пространство. И тётя Лена испугалась. Подумала, что муж с ума сошёл. Хотела бежать к Анисимовым, скорую вызывать.
Олеська выскочила за ней на улицу и попыталась успокоить. Шёпотом рассказала маме у дровяного сарая, что теперь её охраняет тетрадка волшебная, которую Нина Маратовна дала. В эту тетрадку, объяснила Олеська, можно заносить людей, как в Красную книгу. Всех детей она уже занесла, а из взрослых пока только её, маму. Но скоро она запишет и тётю Галю, и тётю Таню, и тётю Любу, и вообще всех мам на улице Мира.
И тётя Лена испугалась ещё больше. Она росла в деревне до четырнадцати лет, у них в семье верили в колдовство, в бога и лешего с домовым. Её мать, Олеськина бабушка, даже в нашем городе умудрялась ходить в церковь. Специально ездила куда-то в район за десять километров.
Короче говоря, Олеська показала маме алую тетрадь, а та отобрала её и кинула в печку «от греха подальше».
В тот же вечер опять стали пороть по-настоящему. Многие от этого плакали сильней, чем раньше. По крайней мере, в первые дни. Всем было жалко, что передатчик защитных волн на телебашне сломался от перегрузки. Такая версия ходила у нас в корпусе для маленьких. По другой версии (её предпочитали дети постарше), у нас в городе испытывали новое сверхсекретное оружие против американцев. Когда стало ясно, что оружие действует, испытания завершились. Обе версии сходились на том, что силой Красной книги управляла Наша Страна.
Действия Нашей Страны никогда не поддавались объяснению, и никому не приходило в голову долго из-за них горевать. Красная книга, охранявшая детей, осталась в нашей памяти чем-то вроде легендарного кекса в форме телёнка с изюмом. Этот кекс однажды возник ниоткуда в кулинарии на Маяковского, продавался там месяца два почти без очереди, а потом бесследно исчез, будто бы его и не было. Грустно, но что поделаешь.
Олеське, с одной стороны, пришлось хуже всех. Она-то прекрасно знала, откуда что взялось и куда делось.
С другой стороны (которая с годами заслонила всё остальное), Олеська очень хорошо помнила те бесконечные часы на терриконике. Это были единственные часы в её жизни, когда она чувствовала себя всесильной, когда она умела управлять государственно-волшебной властью, и у неё всё-всё-всё получилось. Она помогла другим и даже самой себе.
На улице Мира ни у кого больше не было таких воспоминаний. Ни тогда, ни после. Поэтому не надо думать, что у Олеськиной истории несчастливый конец. Олеська сделала всё, что могла. Понимаете? Она победила. Олеська на целых двенадцать дней победила улицу Мира.
День рожденья муми-мамы
В середине нулевых, когда были ещё какие-то иллюзии, я прожил два года с девушкой,
