обещаю, никаких денег не пожалею.
– Вот и молодец, а мне старой и помирать легче будет, одной обузой меньше! Всё любовь, проклятая, покоя не даёт, за всех душу рвёт на части. Вот и ты появился, не постыдился… Теперь и за вас переживаю! Спрашивай, что хотел.
– Друг у меня есть, Амато, уехал не попрощавшись. Что с ним? Свидимся ли ещё?
– Хорошо всё с ним, не переживай, скоро вернётся. Только на беду твою он рядом. Смерть твоя в руках у него, сам отдал.
– Ты же сказала, что я свою жизнь оборву.
– А нечего клятвы попусту брать! Чьи бы руки нож не держали, а воля всё равно твоя. – она подошла к «кровати», которой служила горка сена, покрытая дырявым одеялом, и с трудом забралась на неё. – Устала я, силы уходят. Помолись, коль отблагодарить захочешь, через два дня за упокой моей души.
– Помолюсь и свечку поставляю, и молебен закажу!
– Вот за это спасибо! Трудно нам уходить, ведьме твоей повезло. Только жаль, что рано. Жизнь ваша совсем другою б была, если бы отец твой не вмешался. Но ежели Бог допустил – принимай, такова значит Его воля.
– За что вам смерть тяжёлая дана?
– За то, что вмешиваемся в судьбы людские, поперёк Его воли идём, свою вершим, грешные. Да ты и сам всё поймёшь скоро.
Прибежал Валентино с мешком в руках, набитым, как подушка.
– С ним поедешь часть с собой возьми, остальное детишкам оставь. Отцу не давай, девка отберёт и не останется. Если Эрнесто не договорится по-хорошему, сделай вид, что смирился, а сам сбеги! Иначе погубит тебя бесстыжая, – она протянула руки к мальчику, и они обнялись. – Больше сюда не приходи! Только слёз мне твоих не хватало! – она потрепала его волосы. – Свиток береги, Валентино, всегда при себе держи, да никому не показывай! Это твоя сохранная грамота. Читать научишься, откроешь, прочтёшь только сам. Понял? – она прижала к себе голову мальчика и слёзы покатились из старушечьих глаз. – Мочи нет вас больше терпеть! Уходите оба! Да что сказала помните! Слово моё пустым не бывает, – она закрыла глаза и замерла как изваяние.
«Свиток? Когда научишься читать, прочтёшь… Откуда Филоретта деревенская знахарка писать-то умеет?» – подумал я, но промолчал. Мы уходили, взяв всё, что она дала с глубокой тоской в сердце. Я окинул напоследок взглядом убогое жилище и увидел в нём множество теней, непонятно откуда взявшихся.
– Спаси тебя Господь, добрая женщина!
Валентино шмыгнул носом, стирая рукавом слёзы:
– Прощай, бабушка, я люблю тебя!
Мы шли медленно, вслед за солнцем, погружающимся за кроны деревьев, и долго молчали, не решаясь сказать ни слова, уже перед домом мальчик спросил:
– Как же я уеду, а матушка?!
– С нею всё будет хорошо, так Филоретта пообещала. Завтра с рассветом тронемся в путь. Я поговорю с твоим отцом, но будь готов к решительным действиям, может и запереть…
Часть
