Алексеевич! Андрюша!
Ко мне приближалась Зверева… У нее была по-женски размашистая походка, как у чертенка, виляющего своим хвостом. Можно сказать, что она была стройной, но ее формы все-таки переросли стандарт. У нее были длинные рыжие волосы, настолько густые и ухоженные, что слабонервный эксперт при темном случае спустил бы на нее всех своих маньяков, но был бы с сочувствием и пониманием оправдан в суде. Так или иначе, это было уже второе рыжее препятствие на пути к тебе.
– Что-то случилось? – спросил я.
Ее пухлые губки еще сильнее растянулись в плутоватой улыбке.
– Вы торопитесь, Андрей Алексеевич?
Улыбается как шлюшка, отметил я. Она была старше меня где-то на десять лет.
– Вам нужна помощь?
– Я хотела из своей аудитории кое-что вынести. Хлам с прошлого года.
– А муж? – беспардонно поторопился спросить я.
Она рассмеялась.
– Какой вы смешной…
За ее спиной всплыл Ткаченко. Увидев и затянув нас кожаным ремнем своей фантазии, он, как возбужденный подросток, стал мне одобрительно кивать. Зверева же, обернувшись, встретила послушного аспиранта, что в один миг состроил на своем лице маску невинности.
– К сожалению, я тороплюсь, – ответил я. – А вот Михаил, похоже, ничем важным не занят.
Она отпустила меня, но ее глаза, в которых сиял грех, на прощанье сообщили мне: нет-нет, дружок, это еще не конец.
Конечно, Ева, ты можешь предположить, что эти строки вышли из моего воображения, а не из моей памяти, – ты не поверишь, но я тоже допускаю это, однако есть одно искреннее замечание: никакого другого варианта этой сцены у меня не сохранилось, и являются ли некоторые детали лишь отложенным эхом последующих действий, более достоверных, сказать я не могу. Затылком я увидел, как рыжие бесстыдники, веселясь о чем-то и друг на друга опираясь, пошли разбираться с прошлогодним хламом.
Я снова двинулся к выходу, все еще сохраняя надежду на встречу с тобой, но Высшим силам, видимо, в тот день вздумалось позабавиться надо мной: как только я вынырнул из помещения, я заметил Зверева; он меня тоже… Бросив в урну почти до основания вытянутую сигарету (кажется, промахнулся), он дружелюбно подкрался ко мне.
Нельзя сказать, что он был толстым, но он был омерзительно плотным: у меня возникло детское праздничное ощущение, что он в любой момент может треснуть, как арбузная корка; еще его костюм: будто меньше на размер, обтягивающий, – я был уверен, если бы он вытянул руки вперед и хлопнул в ладоши, то ткань на спине разделилась бы заслуженной трещиной.
– Андрей Алексеевич, ну как вам первое собрание? – спросил он. Я едва не отшагнул назад: его оболочка скрывала настоящую канализацию.
– Пока сравнивать не с чем, – улыбнулся я.
В ответ он надругался надо мной слюнявым смехом.
– Надеюсь, вы знаете, что новый сотрудник первые деньги тратит на вечеринку с коллегами?
– Теперь
