style="font-size:15px;"> Бить начали не сразу. Дали сделать шагов пять, а потом огрели.
Я бы упал, но меня поддержали встречным ударом в живот. Никто
из надзирателей не остался в стороне. Таких, чтобы не умели бить,
не оказалось. Охаживали во все двадцать кулаков один другого
резвей и тяжелей. Я вертелся под их полновесными, проломными
ударами как волчок.
Так и довертелся до дверей канцелярии.
– Кто такой Гаранин?! – крикнул старший, рванув меня за волосы.
– Враг народа…
– Значит, и я враг народа? – чуть ли не взвизгнул наш дневной
надзиратель, у которого я не допросился воды.
– Надевай рубаху! – приказали мне.
Я уже примеривал такую: крепкого холста, рукава метра по два.
Намочили они их из чайника, закрутили жгутом и стали утягивать
у меня на животе.
Я из последних сил набрал в лёгкие как можно больше воздуха.
– Он, гад, дуется! – крикнул один из надзирателей.
Меня свалили на пол. Двое упёрлись сапогами в бока, третий
стал на спину. Он по команде подпрыгивал, а они подтягивали и
подтягивали рукава.
Лицо у меня набрякло, глаза полезли из орбит…
Врач долго отливал меня холодной водой. За столом, ожидая,
пока я очнусь, курил следователь.
– Бить будете?.. – прошамкал я, разлепив глаза.
– Хватит с тебя на сегодня, – сказал он.
– Если тронете, – оставлю безносой нерпой… – простонал я.
– Ладно, не дёргайся. Давай поговорим по-хорошему, – улыб-
нулся следователь. – Моя фамилия Петухов. О тебе я знаю, что
ты арестант политический, бывалый. Значит, фокусы выкидывать
не станешь. Пусть ими воры и бандиты зарабатывают авторитет.
Поэтому я за свой нос не боюсь!
Петухов рассказал, что пока я лежал без сознания, в моей каме-
ре объявили протест против того, что нас морят жаждой. С этой
целью нашлось из уголовников девять добровольцев резать себе
вены и пороть животы. Всех надзирателей забрызгали кровью…
И всё же еду и воду стали выдавать, сколько полагается. И камеру
несколько разгрузили.
Следователь проглядел мой формуляр.
– А ну-ка докажи, что ты электрик! Исправь мой телефон.
Я проверил аппарат.
– Нужен нож.
Петухов полез в стол и безбоязненно подал финку. Лезвие было
коротковато, но я приладился.
– Знаешь, сколько по Колыме числится беглецов? – поглядывая
за мной, сказал он. – Двадцать пять тысяч! Но чтобы кто выбрал-
ся на материк – тебя первого встречаю! Большинство погибает
в тайге или их выдают местные. Мы за это даём неплохое воз-
награждение.
