в рабочих комбинезонах пили пиво. Они были с ног до головы покрыты строительной пылью и вряд ли мыли руки перед едой. Разговор шел на английском.
– Смотри, Дилан, твоя жена опять приедет за тобой, как вчера, и будет тебя ругать, – ржал длинный худой человек с глазами навыкате.
– Пусть приезжает! – далее, судя по всему, последовало красочное, полное нелестных эпитетов ругательство. Из всей тирады Никита понял только несколько общеизвестных нецензурных штампов. В подкрепление своих слов Дилан вскочил с места и недвусмысленными жестами изобразил, что именно он сделает с женой, если она посмеет прервать их веселье. Он был невысокого роста, коренастый, с крупным лицом, на котором странно уживались пронзительно голубые глаза, маленький конопатый нос пуговкой и длинный, массивный подбородок. Если добавить к этому рыжеватые кудрявые волосы, его портрет никак не соответствовал представлению Никиты о типичном англичанине. Вел он себя очень самоуверенно, как главарь местной шайки.
– Они англичане? – тихонько спросил Никита у подошедшего бармена, кивком указав в сторону работяг.
– Не совсем, месье, – ответил тот, ставя рюмку на картонный кружок. Под белым вином медленно расплывался густой смородиновый ликер. – Дилан – валлиец, он из Уэльса. Я не уверен насчет остальных. Кажется, двое – англичане, еще двое – голландцы. Прекрасный французский, месье. Откуда Вы?
– Я из России, – ответил Никита, пытаясь понять, как отнесется к этой новости хозяин бара. Тот не выказал ни восторга, ни испуга:
– У нас бывают туристы из России. Но довольно редко.
И тут наступил звездный час Никиты Шереметева, вновь испеченного французского домовладельца. Стараясь звучать как можно более естественно и непринужденно, он сказал:
– Я не турист, месье. Я купил дом в Лантерн. Только сегодня приехал.
Ему, несомненно, удалось произвести впечатление. Он знал, что русских среди постоянных жителей деревни не было. Процентов десять, если не пятнадцать, населения составляли англичане. Были еще бельгийцы, голландцы. Даже несколько американцев купили дома и приезжали сюда летом на два-три месяца. Но вот русские в этой французской глубинке пока еще были в диковинку. Бармен проявил живейший интерес:
– И какой именно дом, месье? В какой части деревни? Вы будете здесь жить постоянно или приезжать на лето?
– Наискосок от школы, на улице Гарриг, второй дом с краю. Пока я приехал в отпуск.
– Поздравляю, месье, отличный выбор. Это очень хорошая деревня, – бармен внимательно посмотрел на Никиту, затем кивнул и направился к другому столику. У Никиты осталось чувство, что тот хотел сказать что-то еще, но в последний момент передумал.
Пьяный Дилан продолжал играть на публику. Он и пяти минут не мог усидеть на месте, все время вскакивал и жестикулировал. Его выкрики Никита понимал плохо. Оставалось
