по пустыне, ощутила мир у себя за спиной и небо над головой и решила, что стану жить.
Я стану жить.
Глава 26
Полет до Стамбула занял немногим более полутора часов. Нож, угрожающий мне нож, мысли о ноже. Что делать бедной девушке?
Я взяла себя в руки.
Дыхание, пульс, сознание, кровь.
К тому времени, когда мы начали снижаться, я полностью контролировала каждую частичку своего тела, установив обратную связь с каждым его сантиметром: мышцы расслаблены, колени не сжаты, руки наготове, пальцы непринужденно подогнуты.
В самолете Гоген не пытался со мной разговаривать, а сидел, выпрямившись в кресле, чуть прикрыв глаза, – бизнесмен в командировке, возможно, возвращающийся домой с отдыха турист. Размышлять на эту тему бесполезно, а делать выводы – лишь создавать себе проблемы.
Он оставался рядом со мной, когда самолет совершил посадку. Пассажиры вышли из салона, но мы остались. Стюардессы, стоящие у входа, взглянули на нас, потом тоже ушли. Кондиционеры выключены, двигатели умолкли, остались только мы.
– Сохраняйте спокойствие, – произнес он.
– Я спокойна.
Тут он на меня посмотрел, первый прямой взгляд более чем за час, внимательно и – несколько удивленно.
– Уай, – пробормотал он, – я действительно верю, что вы спокойны.
Звуки шагов по подогнанному к двери трапу. Двое мужчин – белые рубашки, черные брюки, солнцезащитные очки, темные волосы, разводы от пота на спинах. Они знали Гогена, он знал их. На первый взгляд они показались невооруженными, но когда трое мужчин хотят запугать женщину в пустом салоне самолета, оружие особо и не нужно.
Гоген поднялся с кресла, потянулся, размял шею и прогнулся назад.
– Идемте? – пригласил он.
Я последовала за ним.
На бетонке у трапа уже ждала машина с турецкими номерами, сидящим за рулем водителем и тихонько тикающим на жаре двигателем. Запах авиационного керосина, двое мужчин в желтой униформе, выгружающие багаж, подъезжающий к отсекам топливных баков заправщик. Казалось, никто не заметил небольшого зрелища, происходившего прямо у них на глазах. Я было подумала ринуться бежать, звать на помощь, но Гоген оставался рядом со мной, и это не сулило ничего хорошего. Рано или поздно ему захочется отлить, поесть, попить, поспать, позвонить жене, побыть минутку наедине с собой. Рано или поздно им придется все забыть.
Или не придется, а вот так умереть – просто глупо.
Я залезла в машину. Кто-то швырнул туда мой багаж, обозначенный бумажной лентой вокруг ручки, и начал в нем копаться. Он без особого внимания коснулся баночки с кремом для загара, но это ничего не значило. Всему свое время. Я начала терять интерес к бриллиантам. Какой смысл быть богатой, если не можешь тратить деньги?
Мы выехали через ворота в металлической ограде, окаймлявшей взлетно-посадочную полосу, не
