как я наметил, уяснили? – прошептал первый голос, очень уверенный, по-видимому, зачинщика. – Старый лекаришка живет с дочкой, больше у них никого нет.
– Так дочь и есть его главное богатство, – засмеялся другой. – Заранее предупреждаю: красавица – моя.
– Ты нахал, Битенс! Так мы тебе ее и отдадим! – захихикал первый. – Хотя если ты выкупишь ее у нас, то черт с тобой. Вопрос в цене…
– И сколько вы хотите отступного?
– Пятьсот гильдеров.
– Эге! Ладно, но при условии: если на мою долю не придется такой суммы из общего барыша, а выпадет меньше, я все равно получу девушку за столько, сколько у меня будет.
– Об этом не беспокойся, – заверил первый. – По слухам, у старика в мошне свыше двух тысяч гильдеров. Вот так-то! Ну а вы, ребята, что молчите? Отдадим Битенсу девицу за пятьсот?
– Пусть берет, если невтерпеж, а нам сейчас важнее денежки, – угрюмо отозвались еще двое.
– Спасибо, друзья! – воскликнул тот, кого называли Битенсом. – Вы зря считаете меня подлецом: девушку эту я любил и хотел жениться на ней, но старый филин отказал мне, юнкеру флота, почти офицеру! Ну ничего, он у меня попляшет, как только мы до него доберемся!
– Сейчас пойдем, Джон, или обождем, как все угомонятся? Через час взойдет луна, и нас могут увидеть, – пугливо сказал третий.
– Кто нас увидит? – возразил Джон, явно зачинщик. – Чем позже, тем лучше. До дома лекаришки отсюда полчаса ходу. Выдвигаемся через полчаса и как раз подгоним так, чтобы месяц светил нам, когда мы начнем вытаскивать из сундуков и пересчитывать денежки, ха-ха! Заряжу пока карабин, чтоб потом не терять времени.
– Ты в этом деле ас, тебе и темнота нипочем.
– Еще бы! Эх, и всажу я старому скряге пулю прямо в лоб!
– А я не буду в него стрелять, – нерешительно произнес четвертый голос. – Он однажды спас мне жизнь, когда другие врачи заявили, что мое положение безнадежное.
Филипп так встревожился за доктора и еще больше за его прекрасную дочь, что позабыл о своем несчастном отце, роковом письме и страшной клятве, которой отныне связал себя. Не дослушав бандитов, он дополз до рощи, незаметно выбрался на дорогу, во весь дух помчался к дому мингера Путса и меньше чем через двадцать минут постучался у входа. Кругом было тихо и безлюдно, дверь, как всегда, заперта на надежные засовы. Филиппу никто не ответил. Он постучал громче и настойчивее, теряя терпение. Не иначе, мингера Путса вызвали к больному, а девушке запрещено подходить к двери. Тогда Филипп закричал достаточно громко, чтобы его услышали в доме:
– Барышня, вашего отца сейчас нет, верно? Я – Филипп Вандердеккен. В эту ночь четверо злодеев собираются убить вашего отца и украсть его деньги. Через несколько минут они будут здесь, и я пришел предупредить вас и защитить, если смогу. Клянусь святыней, которую вы мне вернули вчера, что мои слова – правда! – Филипп подождал с полминуты,
