нельзя рисковать собой, Амина, – возразил Филипп, – моя рука лишится твердости, если я поминутно буду думать, что вам грозит опасность. Давайте отнесем оружие в ту комнату – у нас мало времени.
Оба разложили ружья и пистолеты на столе у окна, после чего Амина ушла в кабинет отца, унося с собой свечу. Оставшись один, Филипп открыл окно и высунулся на улицу – никого, прислушался – тихо, нигде ни звука. Луна начинала всходить из-за далекого холма, но ее застилали легкие облачка. Юноша продолжил вслушиваться в тишину и наконец уловил внизу сдавленный шепот. Он осторожно выглянул и с трудом различил у входной двери четыре темные фигуры. На цыпочках он отошел от окна и завернул в соседнюю комнату, где Амина готовила патроны.
– Эти гады уже на месте, – тихо сообщил Филипп, – совещаются у двери. Можете сами посмотреть: нас из окна не видно. Вы убедитесь, что я вам не лгал.
Девушка выскользнула в соседнюю комнату, быстро глянула сквозь штору и, вернувшись, ласково положила руку на плечо Филиппа:
– Простите мне мои сомнения! С вами я не страшусь никаких разбойников, но боюсь за отца: вдруг он вернется раньше? Они же схватят его!
Филипп прокрался к окну для рекогносцировки. Четверо все еще находились у входа: дверь была так крепка, что даже общими усилиями бандиты не могли ее вышибить, поэтому решили действовать иначе. Они постучали – никто не отозвался, загромыхали сильнее – бесполезно, снова начали что-то обсуждать и спорить, после чего приставили дуло карабина к замочной скважине и выстрелили. Замок сорвало, но железные болты изнутри и крепкие металлические засовы вверху и внизу по-прежнему удерживали дверь. Юноша хотел выстрелить в злодеев тотчас, как увидел их из окна, но его природная честность и порядочность не позволяли ему убивать людей, даже гнусных, без крайней необходимости. Поэтому он сдерживал себя до тех пор, пока враги не напали первыми. Тогда он поднял карабин вровень с головой одного из разбойников: того, который приложил глаз к замочной скважине и осматривал действие, произведенное выстрелом, – и спустил курок. Негодяй повалился мертвым, а его подельники враз отпрянули от двери, точно пораженные громом. Но в следующий момент кто-то из троих выпалил в Филиппа, который опасно свесился из окна, пытаясь разглядеть, достиг ли цели его выстрел. К счастью, разбойник промахнулся, и, прежде чем молодой человек успел понять, что ему угрожала смертельная опасность, Амина, очутившись подле, оттащила его от окна.
– Что вы делаете, Филипп? Безрассудно высовываться вперед! – горячо прошептала она.
«Она назвала меня по имени», – возликовал он в душе, но не проронил ни слова.
– Вы себя выдали! Теперь враги начнут подстерегать вас у окна, – продолжала Амина, – возьмите другое ружье и идите в коридор или сени. Если они сорвали дверной замок, то сумеют просунуть в отверстие руку и, пожалуй, сшибить засовы. Надеюсь, это им не удастся, но уверенности нет. Вам лучше занять оборону в сенях, где вас не ожидают увидеть.
– Вы правы, – согласился Филипп,
