дети нет решиться подойти.
Ну вот, теперь он знает его полное имя. То есть вспомнил. Ярун. И оно – невыносимо родное. Сташка, чтоб не зареветь и не пробовали оторвать, еще крепче вцепился в черную плотную ткань одежды единственного на свете родного человека. … «Собственные дети»? А он сам что – не собственный? Не родной?
– Тихо, – шепотом успокоил Ярун. – Ты – это ты, я знаю. Не бойся. Еще не сейчас. Еще поговорим, еще побудешь тут…
– Нет понимать я… Это то дитя, прятанное на Астре? Легенда веков?
– Само собой.
– Откуда он тебя знать?
– Все никак не поверишь?
– Он походить на ты сам. Одно лицо. Больше, чем любой твой дитя, больше, чем Арес. Полное подобие. Это в глаза бить.
– Еще бы.
– Яр, ты ничего не скрыть? Речь идти о его безопасности.
– Его безопасность мы еще обсудим.
– Как он попал сюда из Семиречья? – сдавшись, Кощей перешел на нормальный язык. – Нет, верить не могу.
– А разве в него вообще легко поверить? Он лишь для меня – реальность, а для всех, даже для Ордена – только легенда. Да и я – слишком долго его ждал, – Ярун вдруг поцеловал Сташку в темя.
Внутри Сташки от этого родного прикосновения зазвучал безмолвный стон и все заболело. Он опять вцепился в Яруна изо всех сил. Что такое – очень сложное – происходит вокруг? Надо соображать, а он может только, крепко вцепившись, уткнувшись носом в родного большого человека, едва дышать. Он испугался, что вырвут из этого волчьего запаха и тепла – мир вокруг, хоть кричи, разом стал отчетливее и жестче. Ярун успокаивающе похлопал его по спине, снова поцеловал. Сташка поднял голову, ослабил свою хватку на шее Яруна, и тот, усмехнувшись, перевел дыхание. Сташка посмотрел на свет. Что-то есть в этом солнечном свете, бьющем в окно… знакомое. Не такое, как магия забаюканного Котькой снежного леса, а вполне бодрствующее, ясное. Веселое. Послушное. Только никак не понять, что… Нет, понять. Это активная Сеть… Готовая к взаимодействию, потому что он там, где должен быть… А Сеть здесь – везде… Но ему не до нее. Потом. Главное – Ярун. Он опять стиснул шею Яруна, прижался лицом к родной щетине и сердито прошептал в ухо:
– Я – не легенда. Я – живой.
– Несмотря ни на что, – Он непонятно, горестно усмехнулся, сказал Кощею: – Маленький он еще. Совсем маленький. Рано здесь ему, хоть и прорвался. Иди, Макс, собирай его на остров. А мы поговорим пока.
Кощей вышел. Наконец-то. Сташка отпустил шею Яруна, отклонившись, заглянул в глаза:
– Яр, ведь я летел к тебе. Зачем ты меня отсылаешь?
– Ты поймешь. Думаешь, мне легко тебя отослать? – Он снова горестно улыбнулся и поставил его на ноги, придерживая за плечи, оглядел всего. – Стой уже сам. Одни кости, а какой тяжелый… Сердце мое. Ну-ка, сядь, а то свалишься. Голова кружится?
– Терпимо, – Сташка послушно сел в большое кресло.
– Есть хочешь?
– Есть… А! Да. Ох. Да,
