наблюдать за реакцией братьев.
Прибежал мальчишка – раб и то же стал звать их трапезничать. Времени и возможности поговорить с Нино сейчас не было.
– Пошли, – скомандовал Николай.
По дороге из сада он наказал Эмке, чтобы та позавтракала в гареме, а потом под любым предлогом привела в сад Нино.
Завтрак был очень простым: ещё теплые лепешки, которые Сергей назвал минилавашем, овечий сыр, зелень и что-то вроде холодного компота из сухофруктов. Наскоро проглотив всё, что принёс мальчишка, Николай приказал ему оставаться здесь и ждать их возвращения, а сам с Сергеем, стараясь не выдавать своего нетерпения, прошёл в сад на старое место.
Ждать пришлось долго, минут тридцать, но вот показалась Эмка, за ней и Нино с серебряным кувшином на плече.
Ещё во время ожидания Седенко-старший подыскал укромное местечко возле кустов ежевики. Там они и расселись. Место было удобное, их было возможно заметить только на расстоянии ближе пяти шагов, они же просматривали пространство в радиусе метров пятнадцати. Прежде чем начать разговоры, он определил себе, Сергею и Эмке сектора наблюдения. Потом начал:
– Эмма, скажи ей, если она хочет, может открыть лицо, мы смотрим, чтобы никто не заметил.
Нино опять опустила покрывало и, глядя Николаю в глаза, спросила:
– Кто ты?
Потом посмотрела на Эмку и спросила её:
– Кто этот господин?
Эмка стала рассказывать ей, что он младший командир русской армии – сержант, служит в форте, Сергей – его брат, и что здесь, в их группе Николай старший. Потом Нино начала свой рассказ о том, как её отец – богатырь Резо, бывший азнауром Кахетинского царя, погиб, защищая пограничное грузинское село от татар, все его защитники погибли, в том числе и три её брата. Оставшихся живыми сельчан увели в рабство, она чудом осталась жива. Мать перед тем, как погибнуть или быть уведённой в плен, спрятала её, тринадцатилетнюю девчонку, в канаве, в огороде. Накрыв свернувшуюся дочь большой медной лоханью, и забросав землей. Кто-то ткнул через несколько часов в лохань копье и, наверное, решил, что тут вросший в землю камень, каких было полно в этом горном селении. Примерно через сутки она с трудом выбралась из своего убежища. Деревни больше не существовало. Всё, что могло гореть, было сожжено. Часть погибших людей сгорела в своих домах.
Побродив несколько часов вокруг села, и не найдя ни одной живой души, Нино, обессиленная и голодная, побрела на Запад, по дороге к грузинскому царю. Однако, сразу за селом, пытаясь перебраться через обгоревший мост, она рухнула вниз вместе с его остатками и долго спускалась по речке, на половину погруженная в воду, держась за обрывок мостовой клети.
Её подобрал какой-то рыбак, когда клеть прибило к берегу в редкой на этой реке маленькой тихой заводи. Он выходил её и, как только Нино встала на израненные ноги, продал заезжему купцу вместе с рыбой. Ну, а уж тот продал её здесь, в Дербенте, эмирскому управляющему. И вот она
