я уже и сам знал ее. Мне было четырнадцать, когда отец, умирая в лихорадке, рассказал, кто мы с ним на самом деле.
До того момента я никогда не испытывал ненависти к кому бы то ни было. Но тогда я искренне радовался той участи, что постигла моего так называемого деда. Боги отплатили ему за содеянное. Правда, матери они меня тоже лишили.
Сироте деваться некуда. Некоторое время я пытался перебиваться сам, пока однажды охотники за прибрежными акутами не набрели на мой дом. Остались у меня на некоторое время до окончания промысла. Слово за слово – раззнакомились. Тогда я, наивный мальчишка, не видящий жизни и плохих людей, питающийся слухами и сплетнями, что иногда долетали до нашего утеса из соседних деревень, мало что знал о происходящем на Архипелаге. Да, война. Но теперь ведь вроде мир. Мудрый Аббас хоть и жесткий царь, но все же не предал наш край разорению, а пытается наладить жизнь на Архипелаге. Обмолвился словом о матери, отце. А утром проснулся связанным по рукам ногам.
Заполучить того, кого ищет сам царь, оказалось намного выгоднее, чем ценные меха редких акутов. Потому меня в скорости доставили по назначению. Характер мне ломали долго, десятки раз я пытался бежать от дворцовой жизни, учителей, кажущихся непосильными обязанностей. Сотни раз был наказан нещадным образом за дерзость и свободолюбие.
Аббасу нравилось наблюдать за процессом. История с бастардом, из которого хотят сделать сиртингина, веселила его. Не поверишь, сколько раз я искренне клялся богам, что убью его. Но однажды пришло понимание, что смысл не в этом. Смысл в том, чтобы СТАТЬ СИРТИНГИНОМ. И не просто таковым: а умным, если надо – хитрым. Поднять Архипелаг на ту высоту, на которую Аббас уже не взглянет свысока. С которой будет считаться. К которой будет прислушиваться. Я понял, что Архипелаг должен перестать быть дойной коровой, а стать надежным союзником царю.
И я искренне надеюсь, что мне это удается, дочка. – Варл взял девушку за руку. – Да, мы все еще зависимы и по большому счету уязвимы перед Востоком. Нет на островах ни одной семьи, что не пострадала от вторжения тогда. Но сейчас, кроме податей и налогов – пусть больших, но все же – Архипелаг обременяет только статус колонии. А сейчас еще и ты…
– Что я? – девушка напряглась.
– Ты – залог мира, Дайон. Залог покоя для всего Архипелага.
– Не поняла. – Сердце забилось неприятно сильно, и Дайон могла поклясться, что его слышно.
– Ты выйдешь замуж за Аласкара, сына восточного царя.
Глава 5
После того, как Варлу удалось привести дочь в чувство, Дайон посмотрела на него мутными глазами. Не вставая с песка, все пыталась прогнать наваждение: слова отца эхом звучали в голове, четко повторяясь, как в кошмаре. Все пыталась осмыслить сказанное, но оно никак не ложилось на ум, не воспринималось, как нечто здравое и естественное.
Все ее существо протестовало и орало в дикой истерике.
