прочитал имя на удостоверении: «Юмис Дракон Астропайос». И имя отца. И статус: «Наследник». Тёмке стало немножко нехорошо, хотя имя это Юмкино он уже встречал во всяких школьных документах. Преодолев слабое головокружение, он посмотрел на понурого Юма и спросил:
– Ну, чего расстроился?
– Я дал повод, – очнулся Юм. – Послал вот в этот журнал заметочку, не удержался. А подписал просто: «Юмис». А «Дракона Астропайоса» я не хочу.
– Оно же твое настоящее.
– Ошейник и поводок, вот это что за имя. Мне вообще никакое его имя не нужно. Я – Юмис, и все.
Тёмка вздохнул и, чтоб его отвлечь, взял журнал. Возле статей были фотографии авторов – серьезные взрослые, сигмы и тагеты. Снимок Юма был по размеру таким же, как и остальные, но рядом, как печать, чернел и искрился герб дома Дракона. И имя из обыкновенных букв складывалось полное и нечеловеческое. Ясное детское лицо Юма казалось чудом на этой испещренной формулами странице. «Заметочка» оказалась статьей на пяти листах, так густо наполненной формулами и сложными схемами, что зарябило в глазах. Но название Тёмка все же смог прочитать: «Поисковый расчет при дислокационных нарушениях тайм-континуума». Глянул на Юма – как эта вся математика умещается в его детскую башку? Он почти по слогам, чтобы хоть что-то понять, прочитал первую строчку:
– «Целевая перестройка нелинейно изменяющегося ковра условий в курсовом сечении таймфага возможна, как известно, при обратимом изменении независимых переменных…» Я не очень хорошо понимаю, что ты тут пишешь. А как ты в таймфаге успеваешь в какие-то сотые секунды все просчитывать?
– Машина считает, – грустно сказал Юм. – Я решаю и управляю кораблем. Считать, конечно, тоже могу, но тогда даже и мне тяжело. Я же не Кааш, время меня не слушается так, как его, мне каждая секунда дорога. К тому же нужно курс сматывать. Считать некогда. В общем, просто воля нужна. Но понимать, конечно, надо все до мелочи.
– А ты еще что-нибудь в этот журнал пошлешь?
– Да. А то мне про математику разговаривать не с кем.
– Ему не все равно, – решился сказать Тёмка. – Он иначе бы не послал тебе этот журнал сам. И удостоверение бы не послал.
– Я ошибся, – упрямо качнул головой Юм. – Не надо было этого делать. Да теперь уже все равно.
– А ты пробовал вообще с ним говорить?
Юм посмотрел на Темку как на сумасшедшего:
– Зачем?
– Мне кажется, ему трудно первым заговорить.
Юм внезапно в один миг стал белым, как скатерть. Темка никогда не видел, чтоб люди так вдруг мгновенно бледнели, он вскочил – но Юмка перевел дыхание и тихонько сказал:
– Мы уже разговаривали. Мне хватило.
Темке все равно казалось, что Сташ неотрывно думает о Юме. Но что ему делать, если Юмка так бледнеет от одного его имени?
