вздохнул. Посмотрел на экран со своей физикой. Совсем затошнило. Ничего он не понимал.
Ни в физике, ни в том, почему Юм считает себя виновным в смерти своей мамы. Не может быть тут никакой его вины. Тёмка никогда раньше не задумывался о матерях и младенцах, крохотных детей он и не видел никогда. И женщин, которые ждут ребенка, он тоже не видел. Но учебник биологии читал. Теперь он представил картинки из раздела «Пренатальное развитие», этих полупрозрачных нежнейших, каких-то космических большеголовых существ, потом уже более плотных, скорченных в комок в тесноте оболочек, бесправных беспомощных пленников, а потом – эти новорожденные, красные, мелкие, всего-то – голова, живот и тощие лапки. Какой вред могут принести такие существа? Как это младенец может быть виновен в смерти матери? Ну как? Что такого непоправимого может натворить существо, которое без всякой своей воли развивается из невидимых глазу клеточек? И если что-то пошло не так, разве в этом эмбрион виноват?
Тёмка совсем растерялся. Надо с кем-нибудь поговорить об этом. С какой-нибудь медицинской бабушкой, которая все-все про таких крохотных деток знает. Только – стало сухо и горько во рту – все равно эмбрион, плод, ребенок – не может ни в чем быть виноват. Потому что они же полностью зависят от материнского организма. У них и кислорода в крови ровно столько, сколько получает мать. Нет, ребенок виноват быть не может. Ребенок и мать – заложники этих биологических законов развития. Если все правильно – и ребенку, и матери хорошо. Если возникает патология – не может быть, чтоб ребенку при этом было хорошо…
В учебнике было написано, что человек еще до рождения может испытывать какие-то эмоции. Что же испытывал Юм, если его мама умирала? Тёмке стало страшно об этом думать. Он понимал одно – Юм не виноват ни в чем. Ему было плохо и до рождения, и после. Ему все еще плохо. Вот почему он такой маленький и чахлый? Ведь наверняка это связано с его внутриутробным развитием? Почему всемогущий Сташ позволяет ему думать, что причина смерти матери – сам Юм? И этот маленький дурачок в это верит? Несправедливо. Нечестно.
Юм вернулся в комнату к Тёмке, чуть улыбнулся, когда Тёмка поднял глаза; легко и беззвучно, как кораблик по темной воде, прошел через комнату, забрался в кресло у окна, уставился на дождь и притих, кажется, надолго. Царевич. Сын Сташа. Вот он во дворце, но что-то не похоже, что это его родной милый дом.
Тёмка все смотрел, смотрел на него. Непонятно было, чувствует ли Юм его взгляд. Может, и не замечает, завороженный серым холодным дождем. А может, чувствует – он все чувствует! – но виду не подает. Он скрывает все, что переживает. Вчера только не смог скрыть, когда услышал о Яруне. У него сейчас свежая рана в душе, он это вынесет и никому не пожалуется, не покажет – но ведь когда-то он скроет ото всех и такую рану, которая его в самом деле убьет? И будет думать, что так и нужно? Что там у него на уме сейчас? А на душе?
Вот
