арсенал образов и стилей. В результате модернистский эзотеризм также включается в общую систему, причем в области изобразительных искусств этот процесс начался еще с появления поп-арта, когда буквально заимствованные или стилизованные элементы массовой культуры проникли в область «высокого искусства», а стилистика модернизма вошла составной частью в эклектический мир «массовой культуры».
Этот принципиальный эклектизм, утверждение равенства всего, что ранее находилось на разных иерархических уровнях смыслов и ценностей, выглядит как «демократизация», «американизация» более консервативных европейских культур. Однако, то, что выглядит сегодня как заокеанская экспансия, имело и свои, европейские корни.
«Тогда бежал я назад домой – и спешил все быстрее: так пришел я к вам, люди настоящего, и в страну культуры.
Впервые посмотрел я на вас, как следует, и с добрым желанием: поистине, с тоскою в сердце пришел я.
Но что случилось со мной? Как ни было страшно мне, – я должен был рассмеяться! Никогда не видел глаз мой ничего более пестрого!
Я продолжал смеяться, тогда как ноги мои и сердце дрожали: «да, тут родина всех горшков для красок!» – сказал я.
С лицами, раскрашенными на пятьдесят ладов: так сидели вы, к моему удивлению, люди настоящего!
И с пятьюдесятью зеркалами вокруг себя, которые льстили вам и подражали игре ваших красок!
Поистине, вы не могли бы носить лучшей маски, люди настоящего, чем ваши собственные лица бы кто мог вас узнать!
Исписанные знаками прошлого, а эти знаки закрашены новыми знаками: так сокрылись вы от всех толкователей!
И если б быть даже исследователем внутренностей: кто же поверил бы, что у вас есть внутренности! Из красок кажетесь вы составленными и из склеенных вместе бумажек.
Все века и народы смотрят в беспорядке из-под ваших покровов; все обычаи и все верования говорят беспорядочно в ваших жестах.
Если б кто освободил вас от мантий, покрывал, красок и жестов ваших; у него все-таки осталось бы еще достаточно, чтоб пугать этим птиц.
Все беспокойное в будущем и что некогда пугало заблудившихся птиц, поистине, внушает больше доверия, чем ваша «действительность».
Ибо так говорите вы: «Мы вполне выразители действительности, и при том без веры и суеверия», – так гордитесь вы – ах, даже не имея, чем гордиться!
Но как могли бы вы веровать, вы, размалеванные – вы образы всего, во что некогда веровали!
Вы – ходячее опровержение самой веры, и обрывки всяких мыслей. Существа эфемерные: так называю я вас, выразители действительности!
Все эпохи поносят одна другую в умах ваших; но сны и бред всех веков были все-таки ближе к действительности, чем ваше бодрствование!
Бесплодны вы: потому и недостает вам веры. Но кто
