такой, весь мир для него – вещь, и весь фокус в том, как купить ее дешевле и продать дороже.
Помпей чуть откинулся в кресле, голубые глаза смотрят уже не так трогательно, как в молодости, но все равно как-то наивно.
Он уже немного ревнует и к Цезарю и сам удивляется своим чувствам.
Он – Помпей Великий, покоритель всего известного мира, по триумфу на континент.
Его любят.
Он в это верит.
Они сидят и молчат, глядя друг на друга.
Кто скажет первым, тот проявил слабость, показал, что ему нужно больше всех.
Цезарь вздыхает, сгоняя улыбку с уголков губ.
И заговаривает первым.
Открытые ладони протянуты к собеседникам.
Ему ничего не надо сверх того, что уже есть.
Ему не надо чего-то, он хочет всё.
Собеседники кивают.
Три ладони накрывают друг друга…
Прогулка сенаторов обрывается внезапно.
Замирают, вслушиваются, вытягивают шеи.
Чтец разворачивает свиток, и его голос доносится во все концы площади.
«Триумвиры подтвердили свой союз!
Договоренности продлены на 5 лет!
Цезарю продлевают полномочия в Галлиях.
Помпею – обе Испании.
Сирию и весь Восток – Крассу».
Толпа ликует, демонстрируя, что мечтала услышать о еще пяти годах несвободы.
Чтец сворачивает свиток.
Равнодушно.
Он не прочел о том, что через четыре года Красса убьют парфяне.
Через семь лет Помпея – египтяне.
Через двенадцать – Цезаря римляне.
Чтец не рассказывает будущее никогда.
Триумвиры прощаются на глазах у толпы.
Пожимают руки, придерживая предплечье собеседника.
Смотрят друг другу в глаза, отдают военные салюты.
Больше они не увидятся никогда.
Но об этом чтец тоже молчит.
Глава 8. Диктатура Цезаря
Царственное. На злобу дня.
В марте 45 года до н. э. отгремела наконец битва при Мунде, последняя битва этой гражданской войны.
Надо было обустраивать Рим и как-то обустраиваться самому, жизнь-то не вечная, а возраст уже за пятьдесят, из которых десять лет в Галлии, краю диком и суровом.
Опять же, реформировать реформы, приводить в соответствие Сенат, даровать гражданство гражданам и привилегии городам.
В общем, дел у Цезаря было по горло, и из-за них все время не получалось заняться действительно важными вещами.
Ибо ничто так не укрепляет демократию, как династия.
Да, демократически выбираешь себе наследника, и народ ликует, ибо что есть первая забота власти как не сохранение спокойствия в государстве?
Рейтинг там под 90 %, никаких смут и всеобщая воодушевленность.
Цезарь это понимал как никто другой и приступил сразу.
Сначала
