повод для поздравлений и подарков. В комнате Загиды девушки собрали праздничный стол. Двое из них пригласили своих парней. Фирдуса не позвали.
На следующий день в актовом зале института был большой вечер: сначала торжественная часть с докладом и концертом, потом танцы.
Вот зазвучал вальс, и Фирдус по краешку, стараясь не очень бросаться в глаза, пошёл через зал. Многие из ребят не умеют кужиться в вальсе, поэтому и часть девушек остаются вне круга, у стены. А вот он научился шагать и крутиться на «раз-два-три». Специально, чтоб танцевать с Загидой. Но всё же надо было ему ещё раз подумать головой, прежде чем сделать первый шаг к девушке на глазах у всех. Ведь Загида очень редко соглашалась с ним танцевать, да и то, по всему было видно, только из жалости… Но опять же эти непослушные ноги. Они понесли парня, можно сказать, против его воли… К тому же он был возбуждён ещё и оттого, что перед вечером они с парнями по-своему отметили праздник: распили бутылку. Она окрылила душу, будто вселила туда бабочку.
Глаза же Загиды смотрели сурово. Она не взглянула на протянутую руку Фирдуса и отрезала:
– Я отдохну!
Тряхнула головой так, что под завитками чёрных кудрей показалось розовое, изящное ушко, блеснул камешек на серёжке и как будто ослепил глаза. Именно в такие вот минуты, когда стояла, гордо подняв кругленький подбородок, полная достоинства, она особенно дорога Фирдусу.
Хотелось ухватить её за локоть, с силой прижать к сердцу… Но не драться же при всех. Не осталось ничего другого, чем повернуться и побрести обратно.
Пошёл он не туда, откуда пришёл, а прямо ко входной двери. Во дворе, в волнующей тишине весеннего вечера, долго стоял, слушая музыку, лившуюся из освещённых окон. И всё курил и курил. А курил он «Беломорканал». Он привык именно к этим папиросам, потому что вычитал из книг и видел в кинофильмах, что именно их любили настоящие мужчины, прошедшие огни, воды и самую страшную войну.
Наконец вечер закончился, народ начал расходиться. Весело галдя и смеясь, вышли девушки, возбуждённые молодым задором и танцами. Некоторые парни-счастливчики, подхватив любезных сердцу милашек, повели их в душистый сумрак весенней ночи. Фирдусу же осталось только плестись за группой девушек на некотором расстоянии.
Но, войдя во двор общежития, он рванулся вперёд, преградил Загиде дорогу.
– Можно тебя на минутку?
– Чего ещё?
Фирдус сунул руку в карман пиджака и потеребил квадратный флакончик.
– На одно слово…
– Вы идите, я сейчас, – сказала Загида обернувшимся к ним девушкам.
Фирдус взял её под локоть и потянул в сторону от света электрической лампы над входной дверью под высокий тополь. Повеяло лёгким, тёплым дуновением, исходящим от ствола дерева, полного жизненными соками, запахло горьковато-сладким запахом набухших почек.
Дрожащей рукой Фирдус вынул из кармана квадратный флакончик.
