седьмой этаж, а там тоже железная дверь, такой же непослушный замок.
Вот наконец он у себя дома. Машинально прошёл на кухню, переложил содержимое чёрного пакета на стол, открыл бутылку. Послышалось лёгкое шипение. Раньше этот звук приятно щекотал его слух. Но в этот раз он не дошёл до его ушей. Он придвинул к себе стоявшую на столе толстую стеклянную кружку с рисунком кукарекающего петуха, налил из бутылки желтоватую, мутную, пенящуюся жидкость и жадно стал пить.
Пиво показалось прогорклым, драло горло. Фирдус сел на шаткую табуретку, со стуком отставил кружку, поставил локти на стол, обхватил голову руками. Пальцы нащупали липкую влагу. Голова гудела, на носу и губах была кровь, живот болел.
Но больше всего страданий причиняла огненная стрела, вонзившаяся в сердце. Она была выпущена из горящих глаз черноволосого парня. Фирдус никогда его прежде не видел, но узнал. Это сын Загиды. Он должен был явиться когда-нибудь и вот наконец пришёл. Пришёл, чтоб отомстить за тебя, Загида!
Или это ты сама приняла облик взбешённого юноши? Но ведь совсем другая была. С пухлых алых губ не сходила ясная улыбка, под чёрными кудрями и раскидистыми, как бы задиристыми бровями искрились жгучие глаза. От твоего звонкого смеха, раздавшегося в коридоре общежития, словно от звука струнного оркестра, светлели озабоченные лица. От тебя исходили невидимые глазу, но греющие сердца лучи, таинственная притягательная сила.
Пишут же в книгах о роковых женщинах. Прекрасные создания, возбуждающие непоборимое, сводившее с ума чувство любви к себе… И колдуньи, приносящие влюблённым в них гибель. Такова была, например, Кармен, воспетая в веках. Храни Аллах от встречи с такой!
Но не стал Всевышний оберегать Фирдуса от чар прекрасного и опасного создания. Позволил богине любви, проказнице Афродите, выставить на его жизненном пути Загиду.
А теперь, спустя много лет, позволил ей восстать из небытия. Да, это она ожила, но не весёлая, звонко смеющаяся, какой её знали все, а гневная, яростная, опасная как молния. Обожгла так и не зажившую за долгие годы сердечную рану огненным взором. В нём было всё: отторжение, омерзение, ненависть. Никто не мог и представить себе, что глаза этой доброй, улыбчивой девушки могут полыхнуть таким пламенем.
Да, однажды этот жар уже обжёг было всё нутро Фирдуса. И оставил рану на всю жизнь. Не только в сердце, но и в судьбе. Разрушил его мечты, закрыл все дороги перед ним.
…Жёлтыми, неопрятными ногтями он разорвал пачку «Беломорканала», вынул папиросу, сунул в щель опухших губ, зажёг спичкой. Потом встал и пошёл в комнату. Облезлый диван, замызганный круглый стол, обшарпанный книжный шкафчик и телевизор «Рубин» на полке – такова была обстановка его последнего пристанища. После смерти жены трёхкомнатную квартиру пришлось разменять: невестка не пожелала жить со свёкром под одной крышей.
Вот с чем он остался после многолетних трудов. А ведь служил своей родине вдвойне усерднее других!
И вот награда. Пенсия, с которой еле
