style="font-size:15px;"> – Точно так.
– Тогда, – говорит Катакалон, – мы можем сейчас же скрепить договор подписью и клятвами на Евангелии и мече. Так?
– Не так, – говорит Харальд.
Все смотрят на Харальда и удивляются, Харальд же хмур.
– Чего же еще хочешь? – спрашивает грек.
Харальд говорит:
– Ничего. Но не могу служить тому, кого не видел. Когда я буду перед конунгом?
– Первый раз вижу такого упрямца, – в сердцах говорит Катакалон.
Харальд говорит:
– Посмотри.
Катакалону кровь к лицу прилила от гнева, но он сдержался последний раз и кивнул:
– Хорошо. Но не взыщи за ожидание.
Он встал, и Михаил Пселл встал, не переставая писать на дощечке. И все встали, потому что не о чем было больше говорить.
И варягов отвели обратно на корабль, флейтист же последовал за ними, играя на флейте.
Вот проходит один день, и другой, и Харальд ждет известий на своей ладье у пристани.
И проходит еще день, и является от Катакалона человек, который спрашивает, не нужно ли чего варягам – еды или питья.
– Что нам нужно, сам знаешь, – отвечает ему Харальд.
– Этому не пробил час, – говорит грек. – Не желаешь ли осмотреть святыни Константинополя? Только у нас ты сможешь увидеть чашу, в которой Иисус превратил воду в вино, икону Богородицы работы евангелиста Луки, а также топор, коим Ной построил ковчег.
– Лучше, – говорит Харальд, – забери отсюда вашего гудошника, пока я не отрубил ему голову вместе с дудкой.
Здесь надо сказать о человеке, играющем на флейте, что он играл на берегу все дни, исполняя волю конунга греков. И совсем к тому времени обессилел. И отдал бы душу Богу, если бы Феодор не приносил ему попить и поесть.
– И это не в моей власти, – говорит посланец. – Разве что он и вправду умрет.
Ульв говорит:
– Идет к тому.
– Но тогда, – говорит грек, – спафарий пришлет нового, ибо никто не может отменить решения василевса.
И посланный грек ушел, а игрец на флейте горько заплакал. А куда он исчез под утро, мне, Ингвару, грешному рабу Божьему, неведомо, в чем присягаю и клянусь.
На другой день сам Катакалон со свитою является на берег.
– Свершилось! – говорит он. – Запомни сей день, Харальд, ибо сегодня ты узришь благословенного помазанника Божия.
– Давно бы так, – говорит Харальд.
Он быстро собирается, и вместе с Ульвом, Чудином, Эйливом и Хальдором, взяв с собою Феодора, идет за спафарием.
Чем ближе подходят они к Священному дворцу конунга греков, тем больше на улицах людей, любопытно на них глазеющих, и стражников в доспехах, и знатных греческих мужей. Улица же, ведущая к дворцу, выстлана коврами.
Феодор всему радуется и говорит:
– Спасибо,
