Владимир Анатольевич долго тряс мою руку, пока я туго соображал, что, будучи второкурсником, получил приглашение в лучший музыкальный театр города. Я не взвешивал ни «за», ни «против», просто на следующий день пришел в театр, полагаясь на добрую память худрука. Его слова не оказались пустым обещанием, кинутым на ветер или сальной хвальбой юному студенту. С этого же дня я получил работу своей мечты. Молодой расхваленной выскочкой я вошел в здание театра, где меня настороженно встретил коллектив. Мы принюхивались друг к другу, приглядывались, изучали поведение. Настороженность продлилась неделю или две, и я почувствовал себя как дома. Никто из артистов не кичился своими одаренными способностями, для каждого голос был рабочим инструментом, всегда вовремя настроенный и готовый к звучанию. Актерскому мастерству обучались каждый день, стараниями извлекая из себя живые эмоции; заимствовали мастерство у великих актеров, учились друг у друга, поддерживали в трудные минуты, при этом, не забывая шутить и получать удовольствие от проделанной работы.
Я сам часто выступал инициатором той или иной шутки над артистом во время выступления, наблюдая за объектом из-за шторы или играя с ним роль. Каждый раз мы корчились от смеха, понимая, что в следующий раз шутка ждет кого угодно. Сегодня объектом шутки стал я.
– Вы спятили? Я чуть не задохнулся! – Я смеялся вместе с озорниками, которые в бутылочку с ядом для Ромео налили настоящую водку.
– Маленько взбодрили тебя. – Володя хлопнул меня по плечу. – У всех бывают тяжелые периоды, и ты не исключение.
– У меня все хорошо.
– У тебя всегда все хорошо, – иронично заметил он. – Вообще, Макс, странная позиция в коллективе у тебя: никому ничего о себе не рассказываешь, держишь дистанцию, о личном отмалчиваешься, о проблемах ни слова. Мы ведь не первый год вместе работаем, почти вторая семья.
Я молча переодевался в гримерке, скрываясь за створками шкафа. Между мной и Володей нарастал неловкий момент, как мыльный пузырь, раздувающийся в размерах и вот-вот готовый лопнуть. Мужчина ждал чистосердечного от меня признания, пусть не столько признания, сколько достаточной откровенности, свойственной долгим рабочим годам, а мне и в голову не приходило делиться с кем-то из коллег подробностями частной жизни. Кроме того, не подозревал, что моя молчаливость приносит кому-то дискомфорт в общении со мной и, возможно, даже раздражает. Но, так или иначе, ответить мне было нечего, потому что ожидаемые откровения могли шокировать в лучшем случае, а в худшем оттолкнуть от меня, как это и произошло с Владом. Да и что скрывать, в любом случае – я солгу, у меня иного выхода нет.
– Может, вечерком соберемся нашей компанией? Мы давно вместе не выбирались за пределы театра, все работа да работа, – предложил Володя. – Год недавно начался, а все вымотались в конец. Как думаешь?
Я
