Меня же он за все время пути в Мекку не отпускал от себя ни на шаг, переполненный благодарностью за свое спасение настолько, что однажды, витая в облаках опиума, даже назвал кровным братом. Он прекрасно понимал, что я спас его скорее не от смерти, а от пленения и, возможно, от рабства, что было бы гораздо хуже. Кроме того, расточая свои щедрости, он явно старался блеснуть своим великодушием перед окружавшими его вельможами и показать, сколь безгранична его доброта и сколь высоко он ценит преданность и усердие. Однако при этом он не забывал о том, что его положение обязывает его строго придерживаться государственной и кастовой иерархий. Поэтому он не обещал мне никаких высоких титулов, должностей и привилегий, посулив лишь блестящую гвардейскую карьеру.
По прибытии в столицу он на скорую руку устроил маленький, по его выражению, пир по случаю своего возвращения, затем погрузился в срочные государственные дела, назначив день большого пира в честь своего спасения и спасителя. Я не стану описывать величие города и великолепие дворца правителей, скажу лишь, что они потрясли меня до самых глубин моего существа. Такого искусства архитектуры и роскоши убранства мне, скромному горожанину, еще не доводилось видеть. Я благоговел, не веря, что вижу все это наяву и собственными глазами, неустанно благодаря Аллаха за то, что судьба привела меня в эти благословенные места.
Меня поселили в маленьком, но необычайно роскошном и уютном домике в прекрасном дворцовом парке рядом с фонтаном, приставив ко мне, как мне казалось, чересчур много слуг и наложниц, ублажавших меня сверх всякой меры и надобности. До пира оставалось еще много дней, и я, предоставленный самому себе, очень скоро заскучал. Я был волен гулять где угодно, в том числе и по дворцу, кроме особо охраняемых покоев и помещений. Но я быстро обследовал все доступные мне уголки, испробовал все утехи дворцовой жизни и, истомившись бездельем, поведал об этом одному из визирей, встреченному однажды по счастливой случайности. Дело в том, что все визири, эмиры и прочие правители в последнее время были очень заняты накопившимися государственными делами, не говоря уже о самом халифе, и их совершенно невозможно было застать в досуге. Визирь проявил участие и, к моему великому восторгу, предложил мне посетить дворцовую библиотеку, где, по его словам, можно было провести без скуки целую вечность. В качестве проводника по этому хранилищу мудрости для меня был приглашен почтенный Дервиш, живший на самом краю города в маленькой ветхой хижине, заваленной истлевшими свитками, истертыми скрижалями и всяким доисторическим хламом. Этот Дервиш слыл самым мудрым человеком в Мекке. Рассказывали, что он полжизни провел в странствиях по всему свету, в которых неустанно изучал мудрости всех встречаемых им народов в стремлении составить из них картину мира. При этом никто не мог сказать, сколько лет прожил он на этом свете. Все горожане, от мала до велика, всегда помнили его таким, каким он был сейчас. Никто не знал также, откуда он родом и какой путь привел его в Мекку. Многие правители
