не понимая, узнал ли его Илья Петрович. И озадаченно размышлял, к чему приведёт эта ситуация. Не осложнит ли она работу? Да и вообще, захочется ли теперь работать… с таким! «С другой стороны, кто его знает, почему он напился? – уговаривал себя Радонев. – К тому же, напился не просто так, а на кладбище: видимо, кого-то из близких поминал, но промахнулся с дозой». Только, несмотря на все придуманные Костей оправдания, ощущение мерзости не уходило. Ну не любил он пьющих людей! И уважать таких просто не умел…
А главное – была еще одна мысль, которая тревожила его больше всех.
Если Торопов пьёт, как он будет оперировать Леру?
Глава 7
Сбросив пиджак и брюки в гардеробной, Шерман одной рукой расстегивал пуговицы сорочки, а другой копал в высоком белом шкафу. Вытянул из яркой стопки темно-синие тренировочные штаны со вздутыми коленками и желтую футболку с черной надписью «Сидите-сидите! Достаточно ваших аплодисментов!» Переоделся в домашнее, равнодушно скользя взглядом по шикарной обстановке спальни – кровать с балдахином, бесчисленные пуфики, зеркала, складки шёлка и бархата. Шерман зашарил ногой под кроватью: искал разношенные домашние тапки, которые Любаша презрительно называла «старческой блажью».
Голод скрёбся в желудке, и Савва Аркадьевич уже представлял, как спустится в кухню и соорудит себе огромный бутерброд с колбасой и острым сыром. И бутылку пивка откроет, тёмненького, с медовой горчинкой – того, что Пряниш привез из Вены…
– Ну почему, когда я дома, ты всегда надеваешь эту гадость?! – недовольные нотки разбили тишину комнаты. Запахло кремом и чем-то ещё, типично женским: то ли косметическим молочком, то ли цветочным мылом. Шерман страдальчески возвел очи горе и повернулся на голос жены.
Судя по всему, Любаша только что вышла из ванной: на ней был банный халат, голову покрывала белая чалма из полотенца, а к распаренной щеке прилипла прядь черных волос. Жена гневно смотрела на него с высоты своего роста, и Савва почему-то вспомнил, как называл их папа Йозеф, ее отец – городской мафиози, владелец лесопилки, мебельной фабрики, ресторана, и множества других, легальных и нелегальных предприятий. Вы, говорил, как болт с молотком – так же нелепо смотритесь вместе, и так же не нужны друг другу. Уже тогда тридцатилетний Савва, низенький и уже начавший заплывать жирком, нелепо смотрелся рядом со студенткой Любой – высокой, ладной, с оленьими влажно-карими глазами и пышной белой грудью. Но вот насчет нужности папа Йозеф крупно ошибся. Двадцать пять лет прошло, а они всё ещё в браке. Пусть и не в самом счастливом.
– И тебе привет, душа моя, – сказал Савва Аркадьевич, стараясь сохранять спокойствие. – Чем ты недовольна?
– Тем, что мой муж выглядит как свиновод на пенсии! – возмущённо заявила Любаша, энергично растирая крем на руках. – Что это за штаны, скажи мне? Сколько им лет? Твой прапрадедушка воевал в них с Наполеоном? А футболка – где ты ее купил, на Черкизоне? Савва, ты полгода жил здесь без меня. Ходил, как хотел. Так неужели теперь нельзя
