на путешествие уходило от трёх до четырёх плевков, а порой хватало и одного…
Родители очень удивлялись отчего это в туалете стена заплёванная, но однажды папа зашёл сразу после меня и, на последовавшем строгом допросе, я признался, что это моя работа, хотя и не смог объяснить зачем.
В дальнейшем, страшась наказания, я заметал следы листками аккуратно нарезанной газеты из матерчатой сумки у двери, но очарование тихих странствий по стене безвозвратно утратилось.
( … мой сын Ашот в пятилетнем возрасте иногда мочился мимо унитаза – на стену.
Несколько раз я объяснял ему, что так неправильно и нехорошо, а если уж случилось промахнуться – изволь подтереть с пола.
Однажды он заносчиво воспротивился и я, схватив его за ухо, отвёл в ванную, велел взять половую тряпку и снова привёл в туалет, где, стиснутым от сдерживаемого бешенства голосом, приказал собрать всю мочу с пола тряпкой. Он повиновался.
Конечно, в более продвинутых странах за такую педагогику можно запросто раскрутиться вплоть до лишения родительских прав, но правым я и поныне считаю себя – ни один биологический вид не способен выживать в собственных отходах.
Я бы ещё мог понять, если б он плевал на стены, но в построенном мною доме их покрывала известковая побелка, а по извести слюна не поползёт.
Несколько лет спустя наскреблись средства на облицовку кафелем, но дети уже стали взрослыми…)
Воспроизводя мир полувековой давности, чувствуешь себя, типа, всемогущим и детали конструкции подгоняешь как самому понравится – никто не уличит.
Да только вот себя-то не обманешь и я должен признаться, что сейчас, на расстоянии в пятьдесят лет, не всё удаётся восстановить со стопроцентной достоверностью.
Например, я далеко не уверен, что голубиная загородка на чердаке вообще как-то связана с офицером Савкиным, не исключено, что это сооружение принадлежало Степану Зимину, отцу Юры и Лидочки.
Или там были две загородки?
И мне не достаёт уверенности заявить о наличии голубей в той, или иной загородке (но была ли вторая?), когда я впервые отважился полезть вверх по железной лестнице навстречу чему-то неведомому, неразличимому в сумеречном квадрате проёма над головой.
Вполне возможно, мне просто вспомнилось замечание, услышанное в разговоре родителей, что даже и голуби Степана страдают из-за его запоя.
Несомненным остаётся лишь трепетный восторг первооткрытия, когда, оставив далеко внизу – на лестничной площадке – сестру, с её зловещими предсказаниями об убиении меня родительской рукой, и брата, безмолвно следящего за каждым моим движением, я вскарабкался в новый мир распростёршийся под шифером крыши.
Через пару дней Наташка прибежала в нашу комнату с гордостью объявить – Сашка только что тоже залез на чердак…
Так что, вполне возможно, никаких голубей на чердаке уже не было,
