ещё больше мне нравилось кормить их на подоконнике кухонного окна; хотя там дольше приходилось ждать покуда кто-нибудь из них приметит откуда ты им «гуль-гулишь» и, разрезая воздух биением пернатых крыльев, зависнет над серой жестью подоконника с россыпью хлебных крошек, чтоб спрыгнуть на неё своими ножками и дробно застучать клювом по угощенью.
Похоже, голуби присматривают кто из них чем занят, или у них есть некая связь между собой, но скоро вслед за первым слетались остальные: парами и по-трое, и целыми ватагами, возможно даже из соседнего квартала; покрывая подоконник – чуть ли ни в два слоя – суетливой неразберихой оперённых спин и ныряющих за крошками головок; отталкивая друг друга, спихивая за край, припархивая обратно, втискиваясь вновь, и тут, пользуясь столпотворением, можно свесить руку из форточки и прикоснуться сверху к какой-нибудь из спинок, но потихоньку, чтоб не всполошились и не шарахнулись бы прочь сразу все, громко хлопая крыльями…
Кроме голубей мне ещё нравились праздники, особенно Новый год.
Ёлку ставили в комнате родителей, перед белой тюлевой занавесью балконной двери.
Из кладовой доставались два фанерных ящичка, от бывших почтовых посылок – хранилища ёлочных игрушек, каждая обёрнута своим куском газеты, для сохранности.
Под шорох пожелтевшей от древности бумаги, на свет являлись хрупкие дюймовочки, гномики, деды морозики, поблескивая серебром и ярким лаком.
Ворох газетных обёрток всё рос, а из следующих выныривали корзиночки, сверлообразные лиловые сосульки, шары с искристыми снежинками на боках, и просто шары, звёзды в обрамлении тоненьких стеклянных трубочек, пушистые гирлянды дождика из золотой фольги…
Ну, а бумажные гирлянды-цепи мы делали вместе с мамой – раскрашивали бумагу акварельными красками и, когда высохнет, нарезали её полосками, чтобы склеить эти разноцветные полоски в звенья длинных цепей.
В последнюю очередь, когда уже вся ёлка стояла украшенная игрушками и конфетами (на петлях ниточек продёрнутых сквозь фантики) под неё укладывался сугроб из белой ваты, а из кладовки приносили Деда Мороза, который не помещался в посылочные ящики и целый год ждал этого часа лёжа на боку на тёмной полке, со своим посохом воткнутым в фанеру подставки, а другой рукой удерживая плотный холщовый мешок через плечо красной шубы, однако, крепкий шов не позволял заглянуть что же внутри этого мешка.
Чуть не забыл – в первую очередь, до всех украшений, по веткам ёлки раскладывались маленькие лампочки на тонких проводах, которые спускались под ватный сугроб рядом с ёлочной крестовиной, где за спиною Деда Мороза притаилась тяжёлая коробка трансформатора, который смастерил папа, чтобы среди игрушек мигали разноцветные огоньки…
И маску медведя на детсадовский утренник тоже он сделал.
Мама ему рассказала как надо делать и папа принёс с работы какую-то особую глину, и слепил из неё морду на фанерном куске.
Фанеру
