откуда вели огонь, было далеко, не менее двух километров, но чистое поле давало стреляющим прекрасный обзор. Бойцы кинулась к ближайшей посадке. Но мы просматривались, начало взрываться и там. Весь жиденький лесок звенел, шипел от осколков. Они летели метров на 200 и стригли все вокруг как гигантская коса смерти. Падали ветви молодых дубков, им отсекало вершины, переламывало пополам. Некоторые деревья выворачивало с корнем. Воронки от 16 килограммовой осколочно-фугасной мины достигали четырех метров в диаметре и метра в глубину. Лесополоса на наших глазах начала таять, превращаясь в бесформенное нагромождение веток, стволов, глубоких дымящихся ям.
Пацаны на все забили и драпанули обратно в лагерь, прикрываясь полосой и кустами. За ротой по пятам шли взрывы, шла смерть. Но взрывы были уже не прицельные, наугад. Помогла небольшая низина и мелкий овраг. Откуда силы взялись после марша – не знаю. Мы мчались по кустам как стадо бизонов, и за нами образовывалась дорога, как после трактора. Благо за нами никто не гнался, да сберегли автоматы.
В конце не помню, как дошли. Всю воду из фляжек выхлестали. Я упал, но меня в чувство привел конкретный пинок моего заводчанина. Убили его потом, Василек Гапуло, клевый пацан был. Только тогда я узнал, почему наши доблестные вооружённые силы оборудовали в глубоком тылу столько блокпостов. Криками, матами и пулемётными очередями нас «мягко» убеждали возвращаться обратно, выполнять боевую задачу. Бетонные блоки – пятидесятка, амбразура, тонкая щель, рычащий ствол станкового пулемета с раструбом, а мы уже после 16 километров марша и огневого воздействия, ничего не понимали. Они не отставали, орали:
– При первых признаках опасности как крысы разбежались, роняя кал и золотые батоны. Вам суки е*ные, на всю жизнь от рождения памперс прописан.
Нацгварды стреляли низко поверх голов. Срубленные ветки летели, но никто не поднимался. Не успевали стряхнуть иголки, а над нами опять:
– Трах-тах-итах-тах! – перерыв, – Трах-тах-итах-тах! – только немного ниже и уже новые совсем близкие ветки валились нам за шиворот!»
– А ты что не воюешь за Родину тля укропная? – кричал кто-то, из наших, обращаясь к тем, кто отсиживался за толстыми стенами из бетона, – обосрался от страха и ненависти, б*ядина украинская?! Покажи пример!!
– Да мы следим, что бы от вашего дёра вам ваши пуканы не разодрало!
Лежали, зажимались, пригибались от выстрелов. Только отпускало – опять. Мышцы непроизвольно реагировали. Пули над головой резали воздух.
– Я уже совсем похож на шмондю, – быстро, быстро моргая, бурчал Моня.
– Это что за зверь?
– Это шмара, дорогая бикса по вызову, переутомившаяся от трудовых буден до такой степени, шо ей требуется немедленный отдых хотя бы в психдиспансере.
– И так бывает?
– Бывает.
– Да, нам где угодно, даже в Желтом доме – согласен. Дали бы отлежаться, – бросил я, –
