тебе обуза, лишний рот, отдай ее в приют!
– Отдать, Сина, нетрудно, а, что я Мане скажу, когда она вернется домой?
– Так и скажешь, что спасала своего сына от смерти!.. А так они могут оба умереть!
– Ничего, начнется учебный год, директор школы поможет с продуктами!…
– А мы, Моть, сейчас стали лучше жить! Толька с Петькой работают в поле, каждый вечер привозят домой почти по ведру зерна, я развела птицу и поросят держу! Голодом не сидим.
– Да, сестра, а помнишь, как вы с Иосифом еще до войны приехали к нам в деревню из села Турбово? Детей пятеро, один другого меньше ни еды, ни на чем поспать, ничто надеть и обуть!
– Да, Моть, такую жизнь, никогда не забудешь! Настрадались мы, если бы не ты со своим Иваном, нам бы не выжить! Спасибо твоему Ивану, пусть земля ему будет пухом! – она перекрестилась, – нам комнату свою отдали, а сами вы на печке ютились!
– Это хорошо, Сина, что ты добро помнишь. И теперь ты живешь хорошо, а я, бьюсь, как рыба об лед, и помощи мне ждать неоткуда!..
– После короткой паузы спросила:
– А ты, сестрица, не могла бы дать мне ведро корма для курей? С вас не убудет, а нам, какая никакая поддержка!
Аксинья, как бы опомнилась оттого, что наговорила и нахвасталась, стала отговариваться:
– Да сколько там этого зерна? Один мусор, больше разговора! Толька везёт и боится, что проверят и осудят! Сама знаешь, Мане твоей считай, ни за что добавили шесть лет! А ты, Мотя, наверное, и не знаешь, – перевела она разговор на другую тему:
– «Мытора» не посадили! Полька его откупила за очень большие деньги. Но его проверяют, на каком фронте был и откуда прибыл к нам! Наверное, еще не скоро выпустят. Вот, Маня, молодец, отомстила этому паразиту!
– Да пусть, он провалится в тартарары! – озлобленно сказала Матрена. – Занялась бы им контрразведка, это пострашнее тюрьмы!
– Ну, я пойду, Моть, а ты Юру пришли попозже, я насыплю ему пшеницы!
– Спасибо, сестра, дай Бог тебе здоровья!
Как, только смерклось, Юра побежал к тетке за обещанным кормом. Вернулся очень быстро, так, как жили сестры друг от друга в метрах пятидесяти.
Он положил сумку к ногам матери.
– Вот, мам, принес!
Она заглянула в сумку, – что ты принес мне, сынок? – лицо ее побледнело, – откуда тетя насыпала зерно?
– Она не насыпала, а вынесла ведро из сарая и высыпала в нашу сумку, – виновато проговорил он.
Ничего, не говоря, Матрена взяла сумку и пошла к сестре.
Юра побежал следом за ней.
Аксинья знала характер сестры, и поджидала ее у своего крыльца, недовольно разговаривая сама с собой:
– Ничего сказать нельзя, сразу начинают жаловаться, клянчить!
Матрена была в гневе, и решила высказать
