знак и штамп с перевернувшейся пентаграммой. Патриций рассмотрел косо свисающий из руки лист, покрытый выцветающими бурыми пятнами.
Палец товарища упирался в подчёркнутое на машинке пустое место.
– Где закорючка, спросят?
Напарник передёрнул широкими плечами.
– Что ж сделаешь. Главное, работу провели… всё, как следует, как подобает, на совесть.
Вихрастый смолчал.
– Что, не ладно? – Переспросил патриций. – Но ведь с фактами не спорят… есть такие закоренелые враги. Так и скажем.
Он покачал чёрным скоблёным шлемом головы, вспоминая.
– Ах, сатана, закоренелые… но до чего крепок. Упёртый, Баалзеб возьми его.
Наблюдатель вдруг рявкнул:
– Так и скажи, ежли спросят. Про Баалзеба.
Он скривил приятное своё картофельное лицо и пригладил вихры, немедленно, впрочем, вернувшие себе свои позиции.
– Из окружения вышел… поди. Прямо так-таки и вышел. Сказал бы я…
Патриций ухмыльнулся.
– Но ты ведь так и сказал. Правда, ещё прибавил. Выражаетесь вы…
– Кто – «вы»?
Патриций плотно замолчал. Его глаза словно чернилами залило.
– Ты со врагом меня уровнял?
– Я просто, амиго, – спокойно выбирая слова, принялся отбояриваться патриций, – оговорился. Удивительно мне, не закричал ни разу… ну, ни разу, зубами только скрипел…
– Пока было чем скрипеть.
– Вот, а выражался беспрестанно. А такой с виду образованный…
Патриций замолчал.
– Крепкий враг.
Обладатель двух вихров снова поморщился, разглядывая испорченный лист. Патриций осторожно подшепнул:
– А что, если…
Оба посмотрели на пустое место внизу.
– Закрыть дело.
– Как это так?
– Всех переловили. Зачем деньги народные тратить?
Вихрастый небрежно откликнулся:
– Ничего. В Небоземле денег много, и все общие.
Желтоватое лицо напарника потемнело. Очевидно, он покраснел от смущения своею наивностью.
– Четыре года назад… – Заговорил вихрастый тем же тоном, показывая, что речёт общеизвестные истины. – Тут кое-что сделалось… город богатый теперь.
– Да меня не было тогда… – Вставился патриций.
Товарищ его продолжал, не вслушавшись:
– Реформу устроили, да все сбережения обесценились. Впрочем, у сознательных граждан нету сбережений.
Смуглый принуждённо улыбнулся. Тотчас сделался официален.
– Все сбережения принадлежат цезарю. Он знает, что лучше.
Вихрастый внимательно посмотрел на руки патриция, расслабленно покоящиеся в бумагах.
– На эти
