идет не только о той доле субъективности, которую предусматривает гуманитарное познание, но и о субъективности, которая в критике может выполнять роль аргумента (часто впечатление от прочитанного оказывается основой для формулирования оценки). По мысли Б. Мен-цель, такие критерии, как «увлекательно», «интересно», «сложно», «скучно», «идеологизированно» и так далее, «развиваются и передаются как квалифицированные вкусовые суждения»77. В книге «Как слово наше отзовется…» Судьбы литературных произведений» Л.В. Чернец высказывает мнение о том, что критическая интерпретация произведения имеет субъективные предпосылки: «Подход критика к произведению всегда избирателен и обусловлен его мировоззрением, эстетическим вкусом, жизненным, читательским опытом и пр.»78. Принципиально важно и замечание В.С. Брюховецкого: «Критика является структурно сложной относительно самостоятельной деятельностью, в которой элементы художественного и теоретико-научного мышления выполняют подчиненную доминантам коммуникативно-прагматического мышления роль, а объединяются на основе эстетического восприятия»79.
Итак, критика использует метод, в котором обнаруживаются признаки гуманитарного метода познания; в то же время он обладает специфическими свойствами, не позволяющими отождествить его с методом научным. Такой вывод обнаруживает проблематичность типологии литературной критики, которая не дублировала бы специальные литературоведческие методы и для которой необходимо искать новые классификационные критерии.
На наш взгляд, такой критерий не может быть в достаточной степени четко сформулированным до тех пор, пока не будет переосмыслена сама категория метода критической деятельности и «снято» противоречие, порожденное рассмотрением категории критического метода в рамках первых двух членов триады: автор/текст – критик.
Преодолеть усеченный взгляд на критическую деятельность возможно при условии включения в сферу рассмотрения фигуры читателя, осмысления критической деятельности в рамках экзистенциально-онтологической парадигмы, понимания интерпретации как одновременно и самоинтерпретации. Осмысление метода как познания оказывается содержательно недостаточным для той обширной области критических текстов, для которых характерна не аналитическая, а прагматическая авторская установка. Ведущей деятельностью в этих случаях будет не познавательная или не столько познавательная, сколько интерпретационная и коммуникативно-ориентированная. Стратегия убеждения, воздействия будет определять и ракурс видения текста (момент избирательности), и содержание интерпретации, и последовательность и выборочность включения в критический текст элементов собственно анализа произведения/явления литературного процесса.
Если критическая работа близка литературоведческой и в ней задействован специальный научный метод, ориентация на читателя внесет в критический текст те особенности, которые
Менцель Б. Перемены в русской литературной критике. Взгляд через немецкий телескоп: [Электронный ресурс]. Кельн, 2001. URL: http://magazines.russ.ru/nz/2003/4/ ment-pr.html (дата обращения 24.04.2009).
Чернец Л. «Как слово наше отзовется…» С. 79.
Брюховецкий В. Критика как мышление и деятельность. С. 84.
