в эту истинную республику, и никогда в ней не будут произноситься имена высших и низших, благородных и низких, господ и рабов. Сущность этой республики – всеобщность; ее первый закон – равенство; ее цель, как и ее свойство, человечность»[88]. Читатель замечает, что для Марка
Аврелия даже pia resideria считать безобразных и уродов за людей, признавая за ними право на существование. Так медленно расширялось само понятие ближнего.
Обратимся к развитию идеи любви к ближнему и посмотрим, всегда ли она имела такое значение, какое получила в христианстве.
Любовь к ближнему в классическом мире не считалась первой из нравственных обязанностей человека.
«Каждый век, – говорит У.Э. Лекки, – имеет свои моральные идеалы, к которым стремятся все добродетельные люди. Если мы вспомним, что великодушие, самовоздержание, независимость, короче говоря, возвышенность характера лиц, признанных законом полноправными гражданами Рима, но в высшей степени были неблагоприятны для гуманного отношения к рабству. Христианство поставило на первый план в моральном типе добродетели качества, могущие укрощать и раба; смирение, повиновение, кротость, терпение, снисхождение стали главными и основными добродетелями в христианском характере. Все эти добродетели были одинаково пренебрегаемы и унижаемы язычниками, и все они теперь одинаково украшают в равной степени характер как свободного человека, так и раба»[89].
Беспристрастное изучение древности должно привести к убеждению, что классическим народам вовсе не была известна заповедь любви к ближнему как главная основа добродетели. Только христианство раскрыло в идее добра начала, не известное римлянам.
Только христианство уничтожило право детоубийства, право производить выкидыши, завело воспитательные и странноприимные дома, богодельни, смягчило рабство, уничтожило гладиаторские игры. Политеистические религии стояли в своем отношении к моральным началам. «Боги римлян, говорит Лекки, были по большей части аллегории, простые олицетворения различных добродетелей или духи, созданные для покровительства различным отраслям промышленности. Религия устанавливала святость клятвы, давала некоторое освещение известным добродетелям и напоминала о необходимости исполнения частных обязательств. Ее местный характер усиливал патриотизм. Она устанавливала господство отца в семействе, окружила брак торжественными обрядами и создавала простые и почтительные характеры, глубоко покорные воле провидения. Но все это было крайне эгоистично; все это клонилось лишь к увеличению благосостояния, предотвращению бедствий, и для планирования будущего Древний Рим представил много героев, но ни одного святого. Римские самопожертвования были патриотические, но не религиозные»[90].
Если мы от народов классического мира перейдем к народам восточным, то здесь мы действительно найдем, например у индусов,
Denis, «L'Histore des idees morales dans l'antiguite», стр. 70, т.2.
