всегда исполнены единым духом с его религией, философией, искусством (следовательно, с цивилизацией). Государство есть индивидуальная целостность, из которой нельзя выделить и рассматривать отдельно какую-либо сторону, хотя бы самую важную, как, например, государственные учреждения. Государственные учреждения не только тесно связаны и зависимы от всех других сил народа, но сама определяемость целой духовной индивидуальности народа с содержащимися в ней силами со стороны государства, – пишет далее Гегель, – есть лишь момент в истории развития духа народа»[99].
Очевидно, Гегель рассматривает цивилизацию и государство как свободное произведение народного духа, что до известной степени основательно лишь для восточных государств, но не для государств христианской цивилизации. Но даже восточные цивилизации не определили государство в тех его основаниях, которые непосредственно вытекают из неизменных свойств человеческой природы. Государство имеет особую природу, следующую из неизменных свойств человеческой природы, – природу, которая не подчиняется никаким чуждым ей определениям.
Уже Аристотель высказал глубокую мысль, что государство существует прежде человека, как целое прежде части, т. е. государство не создается его членами, а лишь проявляется через них, что его внутренняя природа не зависит от субъективной воли составляющих его членов. Под природой государства мы понимаем те необходимые, непреложные условия бытия государства, которые должно признать данными, ибо это есть такие условия, без которых государство не может существовать, а теряя или уничтожая их, государство уничтожает само себя. Эта природа государства определяет пределы, в которых только возможно его изменение. Подобно тому как математики говорят о переменных величинах и их пределах, юристы должны рассматривать природу государства как пределы его изменяемости. Основания, определяющие природу государства, – это духовные и материальные потребности человека, без удовлетворения которых человек как бы не считает достойным и ценным свое существование для самого себя. Вступая в государство, индивид, естественно, тем теснее примыкает к нему, сливается с ним; чем более его основания отвечают естественным требованиям индивида, чем более государство, употребляя термин Аристотеля, предоставляет ему среду самоудовлетворяющую.
Все цивилизации самим фактом своего существования доказывают, что они находились родстве с природой государства, ибо иначе они не могли бы реализоваться. Природа государства, как и суть цивилизации, нравственно-правовая, отсюда их родство и необходимость друг в друге.
Цивилизация, не содержащая ложных начал, противных природе государства, могла бы дать ему вечное существование. Природа государства есть для общества индивидов то, что для индивида – регулятивы, так как она держит в своих пределах субъективную волю индивида, и не только не определяется содержанием цивилизации, но сама является началом, определяющим свободную
