древние рисунки, на которых наши предки изображали диск земли, населённый по краям невиданными чудовищами, безголовыми людьми и другими монстрами, в существовании которых в то время никто не сомневался. Как оказалось, с тех пор мало что изменилось, в общем и целом мир оставался таким же плоским, а далёкие земли населяли всё те же безголовые монстры, и этого было более чем достаточно, чтобы всколыхнуть в каждом из нас очередную волну безграничной любви к своей и столь же безграничной ненависти к чужой родине.
Одной из самых больших загадок для меня оставалась природа власти над нами тех, кто разговаривал с нами с трибун и через кухонные громкоговорители. И хотя все эти первые и вторые лица время от времени сменяли друг друга в непрекращающейся борьбе за власть, в те редкие моменты, когда они представали перед обществом, положение их казалось незыблемым, и никто не сомневался в их существовании и могуществе, хотя уже завтра бывало трудно поверить в то, что было вчера.
Итак, каждый из нас сделал выбор, которого у нас не было. И мы не знали истинных причин происходящего, которыми в равной степени могли быть и расстройство желудка, и неудачное соитие, и просто бумага, которая, бог знает почему, имела над нами такую власть. И уже были отданы необходимые распоряжения и сделаны первые шаги к тем событиям, которые впоследствии окажутся точкой невозврата в ту спокойную и унылую жизнь, которая всем нам смертельно надоела. Я понимал, что человечество хочет войны, и на этом пути его было не остановить:
и оглохнем мы от тишины
и согнут нас попутные ветры
человечество хочет войны
и спасать его – лишние жертвы
__________
Опять что-то металось в замкнутом пространстве под сводом моего черепа, перебирая множеством тоненьких длинных лапок, и не давало уснуть. Я так и не смог найти свои старые ушные вкладыши, но, кажется, это уже не имело значения. Я всегда боялся, что что-то поселится в моей голове, как это уже бывало, потому что во мне всегда оставалось пространство, которое я ничем не мог заполнить – эти укромные места для навязчивых страхов и сомнений там, где когда-то жили мечты.
Я вспоминал свою жизнь, в которой ничего не было, и людей, которые всё время чего-то требовали от меня. День за днём я должен был куда-то ходить и что-то делать, оставляя по дороге большую часть своей жизни, и получая за это немного цветной бумаги, которую должен был тратить на фальшивые ценности, которые мне навязывали. Временами я поддавался этому влиянию и начинал жить как все, но как бы я ни хотел, я не мог этим удовлетвориться.
Когда-то я был переполнен мечтами, не такими как у всех, а настоящими, и мне хотелось каждому показать их, но люди лишь смеялись надо мной, и только близкие, воспринимали мои слова всерьёз – я видел в их глазах тревогу, и они уговаривали меня выбросить это из головы.
Но видя, что я уделяю своим мечтам слишком много времени, и
