с сакральным – это пагубное насилие, которое перевоплощается в насилие благое» (Жирар 2000, с. 312).
По мнению Жирара, насилие и священное имеют одинаковые динамики. Они тождественны как две двойные силы: пагубная и благая (Жирар 2000, с. 315). Жирар привёл пример с отношением к металлу – он биполярен. С одной стороны, он помогает в работе, с другой – это смертоносное оружие. С этим связано отношение к кузнецу на ранних этапах человечества. Он пользуется привилегиями, но общения с ним избегают, поэтому он живет за пределами общины. Стоит случиться какой-либо беде – обвиняют кузнеца (Жирар 2000, с. 316). В крымском материале встречается пример подобного отношения. В «Легенде о горе Демерджи» кузнец живет на горе, в отдалении от поселка. Он куёт оружие для поработителей, его обвиняют в исчезновении воды, убийстве девушки Марии, которое становится причиной землетрясения. Гибель Марии и гибель кузнеца в равной мере оказываются увековечены каменными изваяниями, чудесно появившимися в результате всех этих событий.
За границами общины находится «дикая сакральность», по выражению Р. Жирара, а именно: боги, мертвые, природа, космос и люди, например чужеземцы (Жирар 2000, с. 323). Этим объясняется, почему жертв выбирают не из общества – часто это животные и чужестранцы, они как бы попадают из священного в священное (Жирар 2000, с. 327). Об этом говорят легенды о жертвоприношениях чужестранцев, которые в Крыму приписываются Ифигении. Хотя пример с Ифигенией не самый лучший, потому что это поздняя переделка мифа в легенду, попытка привязать текст мифа к реальному месту в Крыму. Древнегреческие драматурги при обработке этого мифа придали ему гораздо более глубокий смысл.
Нужно отметить, что жертвоприношение часто остаётся за рамками сюжета легенды. Крымские легенды изначально столько раз были отредактированы, что наиболее архаичные элементы почти стерлись, и в них практически отсутствуют описания жертвоприношений как ритуального действа. Однако сам мотив не исчез.
В мировом фольклоре очень популярны легенды о жертвоприношениях при строительстве значимых зданий (крепостей, церквей) или закладке мостов (важных стратегических объектов). В одном из вариантов легенды «Семь колодезей» обряд жертвоприношения присутствует латентно. Упорно рывший колодцы человек истратил последние силы и бесследно исчез, а на месте его предполагаемой гибели возникли семь полноводных колодцев. Здесь смерть – это не исчезновение, а скорее преображение. Для безводных районов Крыма колодец не менее важен, чем крепостная башня. Еще один пример находим в легенде о Джаныке. Героиня умирает, добыв для своего народа воду. Её гибель очень похожа на самопожертвование.
Повествуя об определенном месте или человеке, легенда сакрализует их. Выделяет из обычных, наделяет их значимостью, делает ценными для того общества, где легенду рассказывают. Нужно помнить, что степень сакральности может меняться со временем, подниматься и падать. Очень важно отметить, что сакральное не связано только с религией, возникло
