его из колесницы, так что, падая, он повредил себе ногу. Но, ничуть не волнуясь, словно не испытывая боли, он охотно отдал себя толпе и был приведен на стадион, где собралось столько народа, что из-за шума ничего не было слышно.
Когда Поликарп входил на стадион, он услышал голос с небес, говоривший: «Будь сильным, покажи, что ты мужчина, о Поликарп!» Того, кто говорил с ним, не было слышно; но братья, бывшие рядом, слышали этот голос. Его вывели вперед, перед огромным скоплением народа, который собрался, узнав о пленении Поликарпа. Когда он подошел ближе, проконсул спросил его, он ли Поликарп. Он признался в этом, тогда проконсул попытался убедить его отречься [от Христа], говоря: «Не позорь свои седины», и тому подобное, по обычаю, вроде: «Поклянись в верности кесарю; покайся и скажи: Долой безбожников!» Потом проконсул призвал его: «Поклянись в верности, и я освобожу тебя; прокляни Христа». Поликарп ответил: «Восемьдесят шесть лет служил я Ему, и никогда Он не причинял мне вреда: как же теперь я прокляну своего Господа и Спасителя?» Проконсул снова попытался давить на него, говоря: «Поклянись в верности кесарю». – Он ответил: «Так как ты напрасно убеждаешь меня поклясться в верности кесарю, не зная, видимо, кто я и что я, послушай же мои слова: я – христианин. Если ты хочешь знать, в чем состоит учение христиан, назначь мне день, и ты услышишь его». Проконсул отвечал: «Убеди в его истинности людей». Но Поликарп сказал: «Я считаю, что ты имеешь право требовать от меня отчета [в моей вере]; потому что нас учат отдавать должное властям, избранным Богом (и это не для оскорбления). Но перед этими людьми я не обязан отчитываться». Тогда проконсул сказал ему: «У меня есть дикие звери; я брошу тебя им, если не покаешься». Поликарп отвечал: «Зови своих зверей, потому что мы не привыкли каяться в том, что хорошо, чтобы принять то, что дурно; и я не хочу менять правду на зло». Проконсул опять сказал ему: «Я сожгу тебя на костре, раз тебя не пугают дикие звери, если ты не покаешься». Но Поликарп сказал: «Ты угрожаешь мне огнем, который погорит недолго и погаснет, но ты не знаешь об огне грядущего суда и вечной кары, который ждет нечестивых. Что же ты медлишь? Делай со мной, что хочешь».
Говоря это и другие подобные вещи, он был исполнен уверенности и радости, и лицо его так сияло, что он отнюдь не казался обеспокоенным всем, что ему говорили, но проконсул был поражен и послал своего глашатая провозгласить посреди стадиона: «Поликарп признался, что он христианин». Глашатай провозгласил это, и толпа язычников и иудеев, живших в Смирне, стала громко кричать в неуправляемой ярости: «Это учитель из Асии, отец христиан, который ниспровергает наших богов, который научил многих не приносить им жертвы и не поклоняться им!» Восклицая так, они требовали, чтобы асиарх Филипп выпустил льва на Поликарпа. Но Филипп ответил, что это незаконно, что представления с дикими зверями уже закончены. Тогда они, как один, пожелали, чтобы Поликарпа сожгли на костре. Так что это соответствовало видению, посланному ему во время молитвы, когда он увидел,
