горло. Петя вытер заслезившиеся глаза:
– Папа, я хочу сделать предложение кузине Густи.
Лос-Анджелес
Сегодня седьмое августа, четверг, – раздался голос диктора, – во всей Калифорнии безоблачное утро. Температура достигнет девяноста градусов, доставайте доски для серфинга, ребята…, – выцветшую доску прислонили к деревянной стене бунгало.
Рассветное солнце пробивалось сквозь спущенные жалюзи. На тканом индейском ковре валялись потрепанные джинсы, испачканный песком черный купальник, просоленная майка. В углу комнаты бросили чехол с теннисными ракетками. Рядом с верандой бунгало шуршали слабые волны.
Неслышно пошевелившись, Хана опустила руку вниз. Транзистор замолк, она покосилась на темный затылок Краузе. Фридрих дремал, уткнувшись щекой в разноцветное лоскутное одеяло:
– У него видна седина, – поняла Хана, – ему перевалило за тридцать пять…, – Краузе прилетел в Лос-Анжелес прямым рейсом из Франкфурта:
– Встретимся на пляже Зума, любовь моя, – ласково сказал он Хане по телефону, – я снял бунгало в новой гостинице…
Отель стоял на каменистом холме, к морю вел собственный лифт. До большого пляжа отсюда можно было добраться только на отельном катере:
– Никто нас не потревожит, – добавил Краузе, – я хотел поехать на остров Санта-Каталина, но у тебя назначены деловые встречи, тебе надо быть рядом с киностудиями…, – он что-то сонно пробормотал:
– Отдохни, милый, – Хана потерлась носом о его загорелую спину, – ты устал после самолета, и ты вчера впервые встал на доску…, – в отеле можно было нанять инструктора, но Краузе предпочел брать уроки у Ханы:
– У тебя все получится, – уверила его женщина за вечерним грилем на террасе, – в начале карьеры серфера не обойтись без синяков…, – с океана дул легкий ветер. Краузе закутал ее в кашемировый плед:
– Иди сюда, – он поцеловал нежную шею, украшенную брильянтовым ожерельем, – обещаю, что я стану таким же отличным серфером, как и здешние ребята…, – от ее черных волос пахло дымом:
– Можно все бросить, – Краузе мимолетно закрыл глаза, – уйти из бундестага, отказаться от будущего министерского поста…, – в Бонне намекали, что его ждет правительственная должность, – и переехать к Хане…, – он был уверен, что преуспеет и на американской земле:
– Я отличный юрист, – Фридрих кормил ее клубникой, – местное законодательство не такое сложное. Английский у меня, как родной. В Голливуде нужны адвокаты с европейским опытом…, – мир шоу-бизнеса, как выражались в газетах, становился все более глобальным:
– Хана выступает в Европе и Азии, снимается в тамошних фильмах, – задумался Краузе, – но что делать с движением, как объяснить все Фениксу…
Он боялся, что партайгеноссе фон Рабе не отпустит его, как думал Фридрих, на вольные хлеба:
– Но я не хочу жить в Германии, – он поморщился, –
