style="font-size:15px;"> Я поежился. Еще не хватало, чтобы Вальдемар копался в моей голове. Ничего лестного для себя он не обнаружил бы. В тот момент я думал, что Вальдемар безнадежно стар и тщательная забота о внешности, лишь подчеркивает его дряхлость. Ну скажите, что за нужда раздувать лицо в бубен, если руки усеяны таким лабиринтом морщин, что любая ариадна голову потеряет?
– Мне нечего вам дать, – сказал Вальдемар, – Все, что вам надо, у вас уже есть.
– Разве плохо хотеть большего? – сказал я и добавил, – Вы же волшебник.
– Геночка, вы топорно работаете, – усмехнулся Вальдемар, – Зачем, скажите на милость, вы одели эту бабочку?
– Вам понравиться хотел.
– С бабочкой вы утратили естественность. Я же вижу, что вам неудобно, она натирает вам шею. Поймите, естественность – единственное, что ценно в этом мире. Правда, ребятки? – Вальдемар оглянулся на Ваню с Сеней, сидевших рядом, как два попугая-неразлучника.
Они дружно кивнули, вряд ли подозревая, что присутствуют при вынесении приговора: Вальдемар неспешно закрывал перед моим носом врата в чужую райскую жизнь, которую я надеялся заселить всеми своими фибрами.
– Мне кажется, вы принимаете меня за фокусника, – с легкой усмешкой продолжил Вальдемар, – Ошибаетесь, молодой человек, я не глотаю шпаги, не произвожу кроликов из куриных яиц и не ворую портмоне у зрителей из последнего ряда.
– Зато у вас ассиметричное лицо, тросточка и еще…, – я собрался с духом и выпалил, – Вас зовут Вальдемар!
– И что? – с усмешкой сказал он.
– То есть не Ваня Пупкин.
– А что вы имеете против Вани Пупкина? Хорошее, честное имя, – сказал Вальдемар.
– Честное, как кардиограмма, – я еще пытался шутить, но надежда, мой компас земной, показывала на север, где холодно, вьюжно, где кочаны капусты и жухлая ботва покрываются морозным пушком, кажется, навечно отменяя тепло и солнце.
Так я познакомился с Вальдемаром. Сейчас Сеня и Ваня поют дуэтом, а я изредка, раз в две недели хожу к Вальдемару в гости. Вальдемар мучает меня туманными обещаниями и я нахожу в этом странное удовлетворение. «Что дано, то дано. Ну, и пусть!», – думаю я порой, темной ночью возвращаясь к себе домой – туда, где, как говорит Вальдемар, кончается асфальт.
10 ноября. Слезы
В гостях у Вальдемара я познакомился с бухгалтером. Он был худой, стремительный и нервный. Он громко говорил, и все у него получались нехорошими людьми, – все так и норовили его обмануть. Он впрыскивал в воздух злость, а глаза у него были сухие, как деревья поздней осенью.
– Вы сами-то хоть плачете иногда? – спросил я.
Вальдемар меня одернул, а потом сообщил тайком, что бухгалтер никогда не плачет. У него что-то крайне личное стряслось, о чем он никому в подробностях не рассказывал, но пару раз дал понять. «У меня все уже позади», – примерно так сказал он Вальдемару.
Узнав
