style="font-size:15px;"> – Наверное, думаешь – с какой стати развлекаю тебя, сюрпризы преподношу? Отвечаю: чтобы отвлечь. От известной тебе персоны. По глазам вижу – замучила она тебя. Или ты сам себя на ее счет замучил. Да. Печаль – это цена, которую мы платим за любовь.
– Знаешь, о чем иногда думаю. В прибрежных районах Корнуолла, где часто разбиваются корабли, волны выносят на берег вещи. Жители собирают их и продают, имеют неплохой доход. Правительство посчитало их бизнес циничным и запретило, издав специальный закон. Так вот, я бы специальным законом запретил юным девушкам становиться гувернантками. Пусть бы становились ими, например, после тридцати… Нет, лучше после сорока.
– А до того времени кем им прикажешь быть?
– Да кем хотят, кроме… – Эдвард сделал неопределенный жест.
Дермот согласно кивнул только для того, чтобы не спорить.
– Эдди, забудь обо всем и положись на мой докторский опыт. Тревоги отступят. Во всяком случае на то время, что ты здесь.
– Спасибо, что нянчишься со мной, Дермот.
– Не стоит благодарности. Мы же друзья. И в беде, и в радости. Дружба для меня – это святое и на всю жизнь.
– Для меня тоже.
– Ну, объяснились, теперь пошли, займемся плотскими утехами. И позор тому, кто подумает об этом что-либо дурное, как говорит девиз Ордена Подвязки.
Друзья вышли из прохлады комнаты и окунулись в море зноя. Они поспешили вглубь сада, туда, где в тени деревьев с живописно свисающими ветками стояла «Беседка удовольствий».
Она отлично подошла бы для любовных свиданий, которые в романах происходят или у калитки сада, или в увитой плющом беседке. Решетчатые стены ее поросли клематисами. Крыша в виде конуса была сплетена из тонких дощечек. Острым концом она уходила вверх и напоминала турецкий походный шатер. На крышу падало солнце и создавало узорчатую тень на полу, застеленном персидскими коврами. Повсюду разбросанные подушки и валики с кисточками и бахромой создавали по-восточному уютный вид.
На низком столике посередине стояло продолговатое серебряное блюдо с фруктами, половину которых Эдвард раньше не видел и названий не знал. На другом блюде лежали сладости, блестевшие медом и глазурью, и столь обильно посыпанные сахаром, что рот сам собой наполнялся слюной. Рядом стоял кальян, похожий на чрезмерно вытянутый подсвечник с колбой внизу, от нее отходила трубка с мундштуком для втягивания дыма. Присутствовали также бутылки и рюмки из богемского хрусталя с тончайшей, кружевной шлифовкой.
– Располагайся в любом удобном положении. – Дермот сделал приглашающий жест. – Ну, как тебе тут?
– Как в гареме турецкого султана – ковры, фрукты, кальян, – ответил Эдвард, устраиваясь полулежа на подушках. – Наложниц не хватает.
– Наложницы пошли переодеваться, – в тон ему сказал Дермот, налил бордового вина в рюмки, одну передал другу. Вино сверкало сквозь хрусталь, как драгоценный
