горы лежат за северным валом,А белые воды кружат у восточной стены.
С этого места, едва мы с тобою простимся,
Сухим сорняком умчишь ты за тысячи верст.
Плывущие тучи – это путника думы.
Закатное солнце – это друга душа.
Рукой на прощанье махнешь и уйдешь отсюда,
И даже твой конь грустно-протяжно заржет.
Песнь в Осеннем Затоне
Белые волосы тысячи в три саженей1,
Эта кручина кажется длинной такой!
Мне не постичь: в зеркале светлом и чистом
Где отыскал я иней осенний висков?
Чистые и ровные мелодии
Облаком платье ее почитает,
цветком почитает лицо!
Ветер весны чуть тронет перила —
в росе красота сочнеет.
Коль увидишь ее на вершине
волшебных Яшмовых гор,
На Террасе Нефритовой1 при луне,
сможешь встретиться с нею.
На ветке одной сочна красота,
роса ароматы сгущает.
А туча-дождь на вершине Ушань1
напрасно нутро себе рвет.
Разве кто-нибудь в Ханьском дворце
сравнится с ней красотою? —
Летающая Ласточка2, милая, прелесть —
и сколько новых нарядов.
Славный цветок и крушащая царство1
друг другу рады:
К ним всегда и взгляд,
и улыбка князя-государя.
Таять послав, растопив досаду
бескрайнюю ветра весеннего,
Около домика: «Топь благовоний»
стала к резным перилам.
Думы в тихую ночь
Возле постели вижу сиянье луны.
Кажется – это иней лежит на полу.
Голову поднял – взираю на горный я месяц;
Голову вниз – в думе о крае родном.
Из цикла «Осенняя заводь»
Вода – словно одна полоса шелка,
Земля эта – то же ровное небо.
Что, если бы, пользуясь светлой луною,
Взор – в цветы, сесть в ладью, где вино?
Холм Персиков – один лишь шаг земли…
Там четко-четко слышны речь и голос.
Безмолвно с горным я монахом здесь прощаюсь.
Склоняю голову; привет вам в белых тучах!
Белых волос тысячи три саженей!
Грусть ведь моя так бесконечно долга!
Я не пойму: в зеркале светлом и чистом
Где я добыл иней осенний висков?
Из цикла «Переправа в Хэнцзян»
Морской бог прошел здесь —
злой ветер кружит.
Волны бьют по Небесным Вратам —
стены скал раздались.
Река Чжэ, в восьмой месяц
зачем ты такая?
Волны похожи на горы сплошные,
снегом плюющие в нас.
Перед Хэнцзянскою будкой
встречает пристав паромный меня.
Мне говорит, указав на восток,
где в море родились тучи:
– Сударь, сегодня
